От имени докучливой старухи

– Восемьдесят! – Свечница засуетилась и открыла кассу.

– Ты крышкой кассы-то не хлопай! – хладнокровно сказала ей старуха. – За пожертвование записочки. Кто сколько может дать.

– Я читала, что один прихожанин подал священнику ощипанную ворону вместо курицы, – елейным голосом произнесла свечница. – Знаем мы вас!

– Где же вы это читали? – с ощутимым сарказмом спросила Изольда Матвеевна.

– У классиков!

Тут Изольда Матвеевна решительно сгребла свои записки за упокой и процедила сквозь зубы:

– Сама буду молиться!

Душа ее кипела от гнева:

«Выживу! Не будет ей по четвергам выручки! Ишь, смотрит, глазищи наглые выпучила! По восемьдесят ей подавай! А кукиш не хочешь?»

Изольда Матвеевна уже забыла, что во вторник выложила триста.

«Бедному человеку уже и в храм нельзя прийти. Придешь – а тут сидит такая жаба! Видно, совсем некому работать. Эх, была бы я помоложе – сама бы пошла в свечницы, даром. Нигде порядка нет!»

Дома она открыла ящик комода, где аккуратными стопочками была разложена пенсия: на коммуналку и на еду.

«Четыре вторника по триста рублей, в месяц – тыща двести. – Изольда Матвеевна переложила деньги в третью стопочку, урезав еду. – На благотворительность!»

Так и повелось. У молодой свечницы Изольда Матвеевна каждый вторник тратила триста рублей, а у немолодой каждый четверг ничего не тратила. Учитывая, что в будний день она – единственная прихожанка в храме, пожилая свечница по четвергам ничего не зарабатывала. А однажды Изольда Матвеевна провернула целую аферу.

– Покажите мне Библию, – попросила она однажды немолодую свечницу и ткнула пальцем в самое дорогое издание – за пять тысяч рублей.

– Подарочное издание! – У свечницы от жадности разгорелись глаза.

– А какое издательство? – поинтересовалась Изольда Матвеевна.

– Сретенского монастыря. Самое лучшее издательство, синодальный перевод! – нахваливала женщина.

Старуха вертела Библию и так и этак, дразня свечницу, а потом заявила:

– Сейчас денег нет, во вторник куплю.

Свечница с досады чуть не плюнула в храме.

«Не будет тебе ничего! Я вот во вторник еще сорокоуст себе закажу за здравие – всех переживу! – Изольда Матвеевна с тоской взглянула на свой список поминовения за упокой: – Уже всех пережила».

Больше немолодую свечницу она в этом храме не видела. Кто захочет работать бесплатно?

Однажды в четверг Изольда Матвеевна обнаружила за прилавком молодую свечницу. Так случилось и в следующий четверг, и через четверг. Тогда Изольда Матвеевна пришла домой, открыла ящик комода и положила в третью стопку денег еще тысячу двести рублей, урезав еду.

«Ишь ты! Вышло по-моему. Теперь-то полный порядок. Но надо выручку делать не только по вторникам, но и по четвергам. Пропускать теперь нельзя, все от меня зависит: порядок в храме, зарплата свечницы – я сама ее выбрала. Может, медку еще монастырского прикупить? Нет, лучше все-таки закажу себе сорокоуст за здравие! Потому что теперь-то мне помирать нельзя: кто деньги-то в храм носить будет?»

Эпизод пятый

Изольда Матвеевна, тяжело ступая, спускалась по лестнице.

«Ничего не меняется в этом мире, – подумала она, увидев одинокий окурок на полу. – Ничего, я их приучу, паршивцев!»

На третьем этаже одна дверь открылась, и оттуда высунулся плюгавенький мужичонка. Но, увидев Изольду Матвеевну, быстро затушил сигарету и прикрыл дверь.

На лавочке возле подъезда сидели старушки в цветастых хлопчатобумажных платьях и один старичок. Изольда Матвеевна поправила шляпку с большим красным цветком на полях и присоединилась с ним.

– Как живете, бабоньки? – начал задушевную беседу старичок.

«Ишь, выведывает… контрразведчик!»

Тут были баба Люба и баба Катя с этой же улицы. И Изольда Матвеевна сразу решила молчать, как партизан на допросе или как участковый на ее письма.

«Разнесут потом по всем квартирам!»

– Да все в порядке, – поправила платочек баба Люба. – Внуку свадьбу справили, однокомнатную квартиру молодой семье подарили – еле денег собрали со всех родственников. Живут теперь по-царски – отдельное хозяйство, ячейка общества. Я и невестке сказала, чтоб к молодым не лезла. Осталось только правнуков дождаться, и можно помирать.

– Любка, ты помирать собиралась после рождения внука, все потомство от невестки ждала! – хохотнула баба Катя. – А теперь скоро о праправнуках заговоришь.

– Квартирка-то где? – уточнила Изольда Матвеевна. – В каком районе?

– Да в спальном, – отозвалась баба Люба. – Зелень, птички поют!

– Хрущоба? – сурово спросила Изольда Матвеевна.

– Да хорошая квартира, кухня просторная – четыре метра.

И тут Изольда Матвеевна позавидовала Любкиному счастью. Нет, не квартире, а большой семье:

«Живут люди, женятся, разводятся, квартиры покупают. Еще выводок правнуков ей родит… А мой-то сыночек пуповиной задушился, не пожил».

– Буржуи вы! – сказала она скрипучим голосом.

– Да какие буржуи! – засуетилась баба Люба. – Всем миром собирали. Кто сто рублей даст, кто двести – так и собрали.

– И ты давала?! – въедливо спросила Изольда Матвеевна.

– А как же! – горделиво ответила Любка. – Тысячу кинула. Сколько могла. У меня самой пенсия восемь тысяч. Считай, последнее отдала.