От кочевья к оседлости

При всеобщем молчании Дамбий счел необходимым ответить на приветствие.

— Недурное благопожелание! Но если оно и на мои уши рассчитано, то мне сроду столько войлока не навалять.

— Ничего, ты еще не стар, успеешь! — усмехнулся Лувсанпэрэнлэй, направляя коня в сторону, где сидел Цамба.

— Кто это тут умничает? — хмуро спросил тот, словно только теперь заметил и еще не узнал прибывшего. — Ах, это вы, уважаемый Лу? Как поживаете?

В голосе Цамбы — притворная любезность. Дамбий приметил, как лицо у него сперва побледнело, а потом покрылось большими багровыми пятнами, на крупном мясистом носу проступили круглые бусины пота.

— Как поживаю, спрашиваешь? Жив еще, не помер, и все вашими молитвами, — захохотал Лувсанпэрэнлэй, усаживаясь поближе к плошкам с молочными блюдами.

«Явился, проклятый, на мою голову. Из-за него мой сын теряет теперь в колонии свои золотые деньки. Черт бы побрал этого жирного бугая!» — подумал Цамба и, спохватившись, как бы мысли его не отразились на лице, суетливо принялся угощать своего кровного обидчика и недруга.

— Уважаемый Лу, откушайте сперва мяса, а вот и айрак. Он у нас нынче удался. А мы, видите, делом заняты. У вас тоже, верно, войлок валяют?

Лувсанпэрэнлэй не притронулся к еде и думал про себя так: «Несдобровать тебе, скотина, если откажешься платить за лошадь, убитую твоим сыночком. Намекну где следует, что ты, скорее всего, подстрекал Чойнроза на убийство…» Он неторопливо вытащил из-за пазухи трубку, тщательно выколотил из нее остатки пепла, постукивая о передок сапога.

— За угощенье благодарствую, — ответил он вслух. — Притомился я что-то, да и не надо мне чужого. За своим добром я приехал к вам, Цамба!

Лувсанпэрэнлэй замолчал, раскуривая трубку и искоса наблюдая, какое впечатление произвели на Цамбу его слова.

Цамба, конечно, и без того догадался, зачем пожаловал гость, но вида не подал и нарочно заговорил совсем о другом.

— Виды на урожай нынче хорошие, уважаемый Лу. Пшеница у всех уродилась богато.

— Вот, вот, — подхватил Лувсанпэрэнлэй, — а мне не на чем зерно с поля перевезти. Вот я и приехал к вам с надеждой, что вы меня выручите. Прошу хорошую лошадь, крепкую и не старую.

— Какую лошадь? — прикинулся простачком Цамба.

— Полно, хозяин, полно! Неужто вы позабыли, что из вашего ружья ваш собственный отпрыск застрелил моего отличного иноходца?

— Я тут ни при чем, — помолчав, ответил Цамба. Он налил себе полную чашку кумыса и пил его не спеша, крупными глотками. — Отец за сына не ответчик.

— Ах, вот как ты рассуждать стал! Так я же просто-напросто в суд на тебя подам. Мало того, что не сумел парня своего человеком вырастить, так еще ружье ему в руки вложил: стреляй, сынок, в людей. Хорош папаша, нечего сказать. Только не радуйся, найдется и на тебя управа.

Лувсанпэрэнлэй говорил жестко, от мнимого почтения к собеседнику и следа не осталось.

— У человека шея длинная, есть что под закон подставить! — скривив губы, захохотал Цамба, — Ладно, так и быть, бери себе взамен жеребца мою игреневую лошадку.

— Игреневую? — сразу смягчился Лувсанпэрэнлэй. — Ту, что ты купил у желтолицего Дугэржава?

— Ту самую!

— Дешево хочешь отделаться, приятель. Добавь-ка еще хороший кусок войлока! Лошадь не слишком-то резвая.

— Быть по-твоему! Нет, погоди, не возьмешь ли вместо войлока жеребенка-двухлетку? Войлок нынче мне самому нужен.

Дальше Дамбий не расслышал — два старых пройдохи склонились друг к другу и продолжали разговор шепотом. Впрочем, через некоторое время стало понятно, что оба они понимают: Чойнроз — парень неплохой, а уж до чего храбрый — один выходит на волка. Иноходца же, конечно, подстрелил он без злого умысла, просто несчастный случай.

— Эх, Цамба, Цамба, — не вытерпел Дамбий, — вот ты своего сына за бойкость превозносишь, а до сих пор не осознал, к чему она, эта бойкость, привела!

Цамба не успел ответить — в эту минуту появился новый всадник — Магнай, сын Лувсанпэрэнлэя. Назначенный недавно баговым агитатором, он теперь все время проводил в разъездах по аилам. Прослышав, что араты собираются сегодня валять войлок, решил воспользоваться этим случаем и провести беседу. Однако и он, как положено при начале больших дел, произнес импровизированное благопожелание:

Пусть будет у вас белоснежный войлок,
Чистый, без пятнышка и без складки,
Плотнее кости, как лед, блестящий,
Пусть будет он серебра дороже!

«Вот как! Вслед за папашей и сынок пожаловал. Ну что за люди! Покоя от них нет», — сердито подумал Цамба. Дамбий тоже с неприязнью прикинул про себя: «Хитер, ох, хитер Лувсанпэрэнлэй. Надоумил сына приехать, знает, что здесь Магнай без помехи сможет с моей Цэвэл поговорить. Только ведь и я не дурак, глаз не спущу с дочери. Не хватало нам такой родни, как Лувсанпэрэнлэй!»

Люди окружили Магная. Было видно, что ему здесь рады.

— Приветствуем агитатора! Рассказывай новости. Что на белом свете делается?