От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

О.Г. Пересыпкин. В истории «бы», как вам известно, нет. Каддафи, естественно, ставит грандиозные задачи, у него многое не получается, он очень обидчив. А мы подходим с одной меркой ко всем странам. Я считаю, что Каддафи — фигура уникальная в арабском мире. А как гибко он отреагировал на изменение обстановки! Он восстановил отношения со всеми своими врагами или недоброжелателями: с Сирией, Ираком, Алжиром, Тунисом, а также с Чадом, с которым воевал восемь лет. Он заявил, что готов признать вердикт Международного суда в Гааге по поводу спорных территорий с Чадом. Каддафи — человек очень неординарный и очень противоречивый. Его «третья мировая теория», «Зеленая книга» показывают, что он ищет чего-то, пробует уже двадцать лет. Мы пробовали семьдесят лет — и сейчас видим итоги.

Автор. Каковы задачи Советского Союза в Ливии на ближайшее время?

О.Г. Пересыпкин. Продолжать развивать отношения, находить формы экономического сотрудничества. В нынешних трудностях есть вина и ливийцев, но больше — наша. Точнее, и вина, и беда наша. Ливийцы за свою валюту приобретают новейшую технологию. Мы, к сожалению, не можем этого предложить. Потолкавшись у наших дверей, они идут во Францию, Италию, США. Конечно, мы построили крупные военные объекты, поставили горы оружия, обучили их офицеров. Но наши специалисты жили за колючей проволокой, строили, получали деньги и уезжали. Человеческих контактов с ливийцами не было. И ливийцы нас не знают, и мы их совсем не понимаем, не учитываем особый берберский характер. Они нас не воспринимают, а мы — их. На всех уровнях. Каддафи даже пытался нам польстить, говорил, что за все годы ни одного коммуниста не посадил в тюрьму. Но, видимо, своих коммунистов не было, поэтому и сажать было некого.

Говорит другой бывший посол СССР в Ливии.

И.Н. Якушин^{297}. За семь лет моего пребывания послом в Ливии я наблюдал превращение Каддафи из самого закоренелого антисоветчика и антикоммуниста в дружески настроенного к СССР лидера. В 1977 году он официально провозгласил курс на сотрудничество с Советским Союзом как генеральную линию своей внешней политики.

Автор. Чем вызвана эволюция Каддафи во взаимоотношениях с нами? Прежде всего его заинтересованностью в получении советского оружия?

И.Н. Якушин. В основном это так. В него мало кто верил как в надежного партнера.

И наконец, мнение анонимного дипломата.

Дипломат. Каддафи — это последний донкихот арабского мира. Он — последний из той когорты, которая слепо пошла за Насером, увлеченная как его идеями, так и магнетизмом его неординарной личности. Если говорить о странах, где сохранился культ Насера, где, как в храмах, хранили какие-то «нетленные ценности» насеризма, то это — Ливия. Мир совершил уже столько оборотов вокруг своей оси, а Ливия все еще видела ситуацию и в регионе, и в мире, исходя из постулатов насеровской эпохи. Многое в ливийском эксперименте было нам чуждо. На каком-то этапе антикоммунизм выдохся, а после начала перестройки приобрел новую антисоветскую, затем антироссийскую направленность. К чести нашей можно сказать, что после 1985 года мы уже не относились и к Каддафи, и, я думаю, к другим арабским руководителям как к священным коровам, перед которыми можно делать только совершенно определенные телодвижения, занимать приличествующие позы и творить заклинания. Реализм и прагматизм стали определять нашу политику.

Поддержка Ливией попытки государственного переворота в СССР в августе 1991 года резко снизила уровень отношений между двумя странами. Российское руководство практически игнорировало Ливию, особенно после того, как в начале 1992 года она прекратила платежи по военным кредитам. В апреле того же года Совет Безопасности ввел санкции против Ливии за отказ выдать двух сотрудников ливийских спецслужб, подозреваемых во взрыве американского «боинга» компании «ПанАм». Москва нехотя присоединилась к санкциям. От «особых» отношений с Ливией, как и с другими арабскими странами, не осталось и следа.

Глава 9 Политика внешняя, политика внутренняя. СССР — Израиль — палестинцы

Я чувствую себя раздираемым противоречивыми дружескими привязанностями. Сегодня, когда арабский мир и Израиль противостоят друг другу, мы, таким образом, оказываемся как бы разделенными в нас самих, и мы переживаем это противостояние, как будто оно является нашей личной трагедией.

Жан-Поль Сартр