От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

Евреи устремились в образование, и они стали самой образованной этнической группой в Советском Союзе. На тысячу человек своей возрастной группы евреев, получивших высшее образование, в четыре раза больше, чем русских; в шесть раз больше, чем украинцев и казахов; в пять раз больше, чем эстонцев. По данным на 1966 год (пропорция ко второй половине 80-х годов изменилась лишь в результате массовой эмиграции в Израиль), евреи составляли 15 % всех врачей, 8 — журналистов, 10 — судей и адвокатов, 8 % актеров, музыкантов и артистов. На тысячу евреев было 22 научных работника против 4 для русских и 2 для украинцев. С 1941 по 1981 год десятая часть лауреатов Ленинской премии — 142 на 1347 человек — были евреи^{314}. Все эти цифры учитывали лишь тех, кто официально признавал себя евреем.

Резко менялся образ жизни и тех, кто не пробивался в интеллектуальную или административную элиту страны. Было создано три автономных еврейских района, из них два — в Крыму. Но на этом рост еврейского сельского населения прекратился^{315}.

Большая часть евреев перед революцией говорила на идиш. Иврит не был распространен. Его понимало лишь немногочисленное меньшинство, в основном глубоко религиозные люди. С распространением сионизма его изучение несколько усилилось, но незначительно.

В первые два десятилетия советской власти, с одной стороны, разрешалось развитие еврейской культуры, с другой — шел бурный процесс ассимиляции. В 1926 году идиш не считали своим родным языком 30 % евреев, хотя в конце XIX века он был родным для абсолютного большинства. Число начальных школ на идиш росло до начала 30-х годов, затем стало резко сокращаться. В 1933 году один из великих еврейских поэтов — Перец Маркиш печально писал: «Наш читатель нас покидает. Книга на идиш уже не является необходимостью»^{316}. Соломон Рабинович, советский писатель и журналист, отмечал, что многие хотели ассимилироваться, слиться с большинством населения: «Поколение евреев, пришедших из провинциальных местечек, прогрессивно растворилось в массе других национальностей. Их дети получали образование, естественно, в другом окружении. Со временем русский, украинский или белорусский становились неизбежно разговорными языками в этих семьях…»^{317}

Евреи отказывались от своего еврейского происхождения быстрее и радикальнее, чем это происходило во Франции или Германии. После победы революции они рвали связь с синагогой. Да и сами синагоги уничтожались в атеистическом государстве, как и церкви или мечети.

Переселяясь в большие города, евреи надеялись на полную интеграцию в советскую жизнь. Сознательно или нет, они расставались с «менталитетом гетто», в соответствии с которым в течение веков мир виделся разделенным на два противоположных лагеря — евреев и гоев. То, что эта новая жизнь означала быструю потерю «еврейского характера», не беспокоило большинство. Даже если у них сохранялись какие-то связи с культурой идиш, даже если они чувствовали привязанность к старым еврейским мелодиям или песням детства, даже если они оставались в чем-то преданными древним традициям, они поворачивались спиной к жалким перенаселенным местечкам и лицом к новому будущему в стране, где национальное и религиозное происхождение не должно было играть никакой роли.

Евреи активно поддерживали тезисы большевистской пропаганды о слиянии наций, интернационализме. Эта позиция была не новой. Во время французской революции 1789 года представители французских евреев требовали «чести быть принятыми в качестве французских граждан во французскую нацию»^{318}.

Ужасы нацистского геноцида разбудили дремавшие еврейские национальные чувства. Чтобы объединить усилия всех против смертельного врага и завоевать симпатии на Западе, Сталин создал 6 апреля 1942 года комитет, названный впоследствии Антифашистским еврейским комитетом, во главе с выдающимся актером Соломоном Михоэлсом. В комитет вошли известные представители интеллигенции и политические деятели еврейского происхождения. В конце войны Соломон Михоэлс написал письмо Сталину, предлагая собрать уцелевших евреев в Крыму и создать там Еврейскую автономную республику. Это пожелание станет через несколько лет политическим преступлением.

«Сталин после войны играл на русском национализме, который его спас во время войны, — рассказывал работник ГРУ. — Мне передавал человек, читавший резолюцию Сталина на письме Михоэлса: «За Крым пролито слишком много русской крови, чтобы его кому-либо (подчеркнул) отдавать». Поставил точку и сломал карандаш на точке».

За годы войны 340 тыс. советских евреев были награждены орденами и медалями на фронте и в тылу, 157 человек стали Героями Советского Союза, 72 — Героями Социалистического Труда^{319}.