От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

И.С. Иванов. Я думаю, что дело — не в позиции США или Израиля. Скорее всего, учитывалось, насколько эти поставки могут дестабилизировать ситуацию в регионе. Моя точка зрения: если бы мы все-таки поставили С-300, то, скорее всего, переговоры о снятии санкций не обещали бы успеха. Иран имел бы С-300, но продолжал бы оставаться под санкциями, переговоры о ядерной проблеме, которые сейчас (то есть в 2014 г. — А.В.) застопорились бы.

Россия не поддержала международные санкции, введенные в одностороннем порядке вне ООН США, Европейским союзом и рядом других стран, что оказалось просто разрушительным для иранской экономики.

Во всех случаях Россия выступала против подобных действий. В Москве раз за разом подчеркивали право Ирана на мирный атом, что было созвучно мнению рахбара — высшего руководителя Исламской Республики Иран (ИРИ) аятоллы Хаменеи. Он считал, что в ядерной программе воплотились главные идеи революции: борьба за независимость, вызов иностранным государствам в ответ на несправедливое давление, неуклонное стремление к самодостаточности и исламская традиция уважения к науке^{472}.

В условиях жестких экономических санкций для практического воплощения этих идей Тегерану крайне важно было стабилизировать экономику и обеспечить ее подъем. Избранный в 2013 году президент Ирана Хасан Роухани рассматривал урегулирование ядерной проблемы в качестве своего внешнеполитического приоритета. Речь шла о достижении компромисса.

Ситуация и для США, и для Ирана выглядела трудной. В каждой из стран были противники соглашения, а в США, кроме агрессивно настроенных республиканцев, активно действовало израильское лобби.

К договору 2015 года шли более десяти лет, с большими трудностями, откатами назад и сменой приоритетов. Позиция РФ, выступавшей за компромисс и решение проблемы мирными средствами, помогла в поисках приемлемого решения. В заключительном соглашении, подписанном в Вене, нашли отражение многие российские предложения. К успеху, в частности, привела «концепция поэтапности и взаимности», предложенная именно российскими дипломатами. Ее смысл состоял в том, что каждый шаг Ирана должен был сопровождаться встречными шагами «шестерки» и ООН по ослаблению санкций.

Можно предположить, что параллельно с изнуряющими переговорами «шестерки» с Ираном шло согласование позиций Вашингтона и Тегерана на секретных, закрытых для публики двусторонних контактах. Однако важен не метод, а результат.

И.С. Иванов^{473}. Если сейчас (2014 год. — А.В.) контакты между Ираном и Соединенными Штатами по противодействию исламскому экстремизму подтвердятся, это будет означать, что, как это ни странно, они как минимум идут параллельно с переговорами «5+1» — Иран. Если они получат дальнейшее развитие, это может быть важным фактором в определенной стабилизации ситуации на Ближнем и Среднем Востоке.

Автор. Торговля идет: на что вы, американцы, пойдете в ответ на то, на что мы пойдем?

И.С. Иванов. Совершенно очевидно, что если Иран будет проводить в регионе более сдержанную политику, то это поможет стабилизировать ситуацию в Ливане, в Ираке, в Палестине…

Автор. Но за это он хочет получить…

И.С. Иванов. А за это он хочет получить признание его роли, как минимум, в региональных делах. Я считаю, что такая политика обоснованна. Иран — региональная держава, и если в регионе претендует на особую роль Турция или Египет, то Иран имеет не меньше прав.

Автор. Это тысячелетняя традиция. Но при этом иранцы достаточно жестко (и в этом будет загвоздка) требуют уменьшения американского военного присутствия.

И.С. Иванов. Я думаю, что это запросная позиция.

Автор. Да, требовать много, чтобы согласиться на меньшее.

И.С. Иванов. В конечном счете это дело тех стран, которые предоставляют свои территории для тех или иных военных баз.

Обширное компромиссное соглашение 14 июля 2015 года означало существенные уступки двух сторон.

Иран отказался от любых попыток создания ядерного оружия. Он обязался не обогащать уран свыше 3,67 % в течение пятнадцать лет; иметь не более 300 кг урана, обогащенного до 3,67 %; не производить плутоний на объекте в Араке. Из примерно 19 тыс. всех центрифуг на объекте в Натанзе остаются только 6104 первого поколения. Остальные должны быть выведены, а на объекте в Фардоу оставалось 1044 аппарата. Ряд пунктов соглашения закрывал плутониевый путь к атомной бомбе.