От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

23 июня 2009 года президент России Д.А. Медведев посетил Египет и подписал Договор о стратегическом партнерстве между РФ и АРЕ^{524}. Хотя этот документ к моменту написания книги не был ратифицирован, на практике он стал основой мирного сотрудничества. Стороны понимали, что нужно было обеспечить условия для совместных инвестиций в инфраструктуру, особенно традиционную энергетику и альтернативные источники энергии, в общественные работы, жилищное строительство, транспорт, коммуникационные технологии, туризм. В договоре отмечалась важность военного и военно-технического сотрудничества «с учетом взаимных интересов и своих международных обязательств».

Одним из наиболее перспективных направлений было определено научно-техническое сотрудничество, в том числе в области высоких технологий, атомной энергетики, коммуникаций, запуске спутников в коммерческих целях, в сфере медицины и фармацевтики. Крупные российские компании, действующие в сфере углеводородов и строительстве, включая банки и страховые компании, транспортные фирмы стали смелее выходить на египетский рынок.

Расширение российско-египетских связей в первом десятилетии ХХI века сопровождалось формированием правовых, финансовых, организационных структур и институтов сотрудничества, в том числе межправительственных соглашений об избежании двойного налогообложения, о предоставлении режима наибольшего благоприятствования.

Однако объем взаимных инвестиций оставался небольшим. В отдельных отраслях он просто отсутствовал. Даже возросший объем взаимной торговли товарами и услугами значительно уступал показателям, которые сложились у Египта с ведущими высокоразвитыми странами. Были и объективные причины — техническая отсталость ряда отраслей российской экономики, отсутствие должного опыта конкурентной борьбы. Все это объективно сдерживало рост взаимного торгового обмена, хотя тенденция в целом была позитивной.

И все же российско-египетские отношения шли по восходящей, даже несмотря на мировой финансовый кризис 2008–2009 годов. Но руководство Египта отказывалось замечать грозные признаки социально-политической бури, которая перевернет страну и весь арабский мир и наложит свой отпечаток на российско-арабские отношения в целом. И в российском дипломатическом ведомстве, и в спецслужбах, и даже в научном сообществе отмечали кризисные явления в Египте и других арабских странах, но в категорической форме отказывались даже намекать на возможное вмешательство во внутриарабские дела.

«Главный российский козырь на Ближнем Востоке»

Этот заголовок Андрей Крейц[28] дал своему исследованию российско-сирийских отношений^{525}. Редко когда западный политолог точно «попадает в десятку». Отметим, что до российского военного вмешательства в Сирии в момент публикации статьи оставалось еще пять лет. Автор тактично не определяет, какой «главный козырь». Ясно, что речь идет не о козырной «шестерке», но и не о «тузе» или «короле». Пользуясь терминами карточной игры, можно скорее назвать Сирию «козырным валетом» или «козырной дамой» в российской политике в регионе.

К этой ситуации Россия шла в постгорбачевский период почти двадцать лет. Стоит напомнить, что Сирия была второй после Египта арабской страной, куда были направлены в 80-х годах прошлого века регулярные советские войска — примерно два полка ПВО^{526} наряду с военными советниками других родов войск.

Тесное военно-политическое сотрудничество СССР с Сирией сложилось после выхода Египта из конфронтации с Израилем и заключения с ним мира, когда Каир оказался на орбите Вашингтона. Тогда в условиях отсутствия адекватной замены Египту СССР стал тесно сотрудничать с Ираком, Алжиром, Южным Йеменом, Сирией. Отметим лишь, что экономика никогда не была определяющей в отношениях с Сирией. Объем торгово-экономического сотрудничества с Ираком перевешивал эти показатели по всем другим арабским странам.

При М. Горбачеве состоялись три визита сирийского президента Хафеза Асада в Москву. Последний раз, в апреле 1990 года, вместо лидера сверхдержавы он увидел растерянного человека, который не мог сформулировать стратегические направления российской политики в регионе и спрашивал Асада, как тот может управлять страной в такой сложный период.

Потом на какое-то время в Москве о Сирии забыли. В начале 90-х было не до Сирии. Поглощенная внутренними делами, Россия, потерявшая 14 союзных республик, с трудом определяла свою собственную социально-политическую и международную идентичность.