От лица огня

Косвенной причиной стал арест в августе тридцать седьмого его брата Павла, чиновника украинского Наркомпроса. А основной, конечно, дело Балицкого, по которому были репрессированы все, с кем он служил в Харькове. Украинское руководство, в частности, Хрущев, требовали задержания Прокопюка, но ничего — ни ареста, ни допросов — не последовало; ему везло даже в неудачах. В сороковом Прокопюка отправили в финскую резидентуру в Хельсинки. Там капитана госбезопасности застало начало советско-германской войны.

В сентябре сорок первого Прокопюк уже командовал батальоном Отдельной бригады особого назначения под Москвой, а в декабре, когда Красная армия перешла в контрнаступление, его перебросили на Юго-Западный фронт, в Воронеж, с заданием готовить диверсионные группы для заброски в немецкий тыл.

Кабинетную работу Прокопюк не любил, не было у него к ней таланта. Он мог спланировать операцию и поставить задачу командиру группы, но лучше других знал, что это только начальная часть работы. Информации, как правило, недостаточно, а та, что есть — почти всегда неточная. На чужих ошибках нужно учить и учиться, но научиться можно только на собственных находках. И ещё необходимо простое везение, удача, у него она всегда была, но поделиться удачей он не мог ни с кем, даже если бы захотел.

Его настоящее место в тылу противника, с биноклем и двухверсткой под рукой, а не в воронежском кабинете. Со временем он добьётся приказа и сам уйдет в тыл противника, но пока готовит и отправляет других, а заодно подбирает курсантов для новой разведшколы, собирает информацию о настроениях на оккупированной территории и пишет отчеты.

Личные дела Никитенко и Гольдинова, с которыми он беседовал уже час, Прокопюк просмотрел накануне вечером. Документы на них подготовил Карин, и Прокопюк понимал, почему тот решил, что эти двое могут ему подойти. Однако они не подходили. Карин опытный разведчик, в этом Прокопюк никогда не сомневался, но опыт у каждого свой. Взять хотя бы Никитенко. У парня внешность громилы, при его появлении хочется достать пистолет и на всякий случай снять с предохранителя. Лицо Никитенко запоминается мгновенно. Встретив такого раз, его уже не забудут, узнают из сотни, из тысячи. Прокопюку нужны неприметные лица со стёртыми чертами. Никитенко определённо не годился для работы в немецком тылу.

А вот как поступить с Гольдиновым, капитан задумался всерьёз. Этот парень ему понравился, с такими он уже воевал. В бригаде Особого назначения у него служили несколько боксёров и показали себя отлично. Гольдинов тоже за полгода войны успел пройти и партизанский отряд, и армию, и плен. Такой опыт тяжело дается, но он бесценен. Не будь Гольдинов евреем, Прокопюк сам бы с ним отправился к немцам в тыл. Только он еврей, чёрт возьми, и это не пустяк, это меняет все.

Карин написал, что внешне Гольдинов не похож на еврея. Пусть расскажет москвичам, которые не видели украинских евреев, кто похож и кто не похож, а украинец еврея узнает безошибочно. Прокопюк сам был из подольских крестьян, так что тут Карин для него не авторитет. Этих двоих он в группу не возьмёт и в немецкий тыл не отправит.

Выписка из письма

начальника

Прифронтового отделения

2-го отдела НКВД СССР

капитана госбезопасности

тов. Прокопюка.

На дело, на которое я подбираю людей, присланные ребята не подошли. Профессия Гольдинова, его волевые качества и, наконец, дух — безукоризненны. Это то, что нам нужно. Но он еврей. Несмотря на внешность, действительно скрывающую его национальность, городской житель признает в нем еврея. Как еврея к тому же его многие там знают. Наконец, он спортсмен и обосноваться там мог бы именно, как спортсмен. Но он неизбежно будет раздеваться, бывать под душем и т. д. Представь себе, в обществе кого он должен будет это делать. Оставаться на нелегальном положении он не может, и в этом случае вряд ли будет полезен.

Ещё одно обстоятельство против Гольдинова, и, в особенности, против Никитенко: они дьявольски приметные ребята. Видя живым такого парня, как Никитенко, ни один немец не будет чувствовать себя в безопасности. Ты знаешь, что в условиях, создавшихся на оккупированных территориях, это не последний аргумент. Ребята они, безусловно, прекрасные. Их следует использовать накоротке.

4.

Начальнику I управления НКВД УССР, капитану гос. безопасности

тов. Леонову.

Согласно Вашего распоряжения, направляю с оперативным работником нашего агента «119».

Агента «109», ввиду его болезни, направлю через несколько дней.

Личные карточки их Вам пересланы.

Прилагаю доклад «119», освещающий положение на территории, захваченной противником, за тот период, когда «119» прорывался на нашу сторону, а также выписку из письма начальника Прифронтового отделения 2-го отдела НКВД СССР о «109» и «119».

г. Ворошиловград

21 января 1942 г.

С. Карин

5.