От лица огня

Восьмой батальон вооружили чехословацкими винтовками ZH-29. Винтовки ребятам понравились, но патронов выдали мало — в ZH-29 использовались патроны Маузера.

— Расчёт на то, что боеприпасы мы добудем в бою, — Илья видел в решении командиров логику, но эта логика дышала суровым холодом: теперь они могут надеяться только на себя.

— Винтовочный патрон Маузера самый распространённый у немцев, — Жора Вдовенко прочитал о немецком оружии всё, что можно было найти в Киеве, различал по силуэтам танки и самолёты. — С прошлого века используется.

— Наша трёхлинейка тоже с прошлого века, — проворчал Меланченко.

Переговариваясь вполголоса, минут через двадцать они вышли к сосновой опушке леса. Внизу, в нескольких метрах от них, начинался заросший осокой и ивняком берег Роси. Чуть в стороне белел речным песком небольшой пляж. Река в этом месте разливалась, и очертания противоположного берега уже терялись в подступающей вечерней мгле.

— Давайте вы сперва. Я останусь охранять, — сказал Илья. — А потом вы посторожите.

Говорить, чтобы ребята не шумели, он не стал — не маленькие, сами понимают.

На реке было тихо. В камышах спросонья всполошилась утка, но тут же и затихла. На севере густая синева позднего вечера озарялась далёкими частыми вспышками, то густо-жёлтыми, то багровыми, словно оттуда надвигалась гроза.

Может быть, уже завтра здесь будут немцы, подумал Илья и не захотел себе верить. Он не мог представить, как всё, что окружало его — тишина этой реки и запах тёплой заиленной речной воды, кувшинки, желтеющие у кромки прибрежных камышей, и сами камыши, и утки, чутко дремлющие в зарослях, несколько часов спустя станет чужим, враждебным, скрывающим и несущим смерть. Илья не чувствовал себя обессилевшим после шестичасового перехода под тяжёлым июльским солнцем, он не боялся нового дня и предстоящих боёв, но ощущение утраты мира, в котором он прожил с рождения, было огромным и нестерпимо тяжёлым. Он уже не мог вернуться в Киев, не мог поехать в Житомир или в Винницу, к друзьям, которые всегда его ждали и были ему рады. Илья даже не знал, живы ли они. А завтра он потеряет и эту реку.

Когда ребята вышли на берег, Илья разделся, быстро и бесшумно нырнул. Он плыл под водой долго, пока хватало дыхания, рассекая тёплую густую воду, позволяя ей смывать пыль долгой дороги и растворять тяжесть минутного отчаянья. Ничего он не потерял и ничего не отдаст немцам. Он всё заберёт с собой — Киев, Рось, Украину.

2.

Утром комбат Гриценко отправил в штаб полка связного с докладом, что его батальон прибыл в Москаленковский лес без происшествий, ведёт разведку местности и ждёт распоряжений. Штаб находился в селе Медвин, чтобы туда попасть, связному предстояло переправиться на другой берег Роси. Лодку найти не смогли, поэтому комбат проложил маршрут до Медвина через Москаленки.

Сам Гриценко ещё в Киеве получил распоряжение встретиться с командиром 116-й стрелковой дивизии и договориться о взаимодействии. КП дивизии располагался в одном из окрестных сёл, но в каком именно, ещё предстояло выяснить. От размышлений над картой его отвлекли звуки далёкого боя, которые донеслись вдруг со стороны Москаленок. Видимо, немцы вышли к селу, и там их встретила наша часть, подумал Гриценко. Но ещё накануне вечером никаких частей там не было, кроме…

— Дневальный, — крикнул он, быстро складывая карту. — Комиссара и всех командиров взводов ко мне. Батальон, тревога!

— Батальон, тревога! — истошным голосом отозвался дневальный.

Глядя на взводных, бегущих к нему через лес, Гриценко уже знал, что он должен сейчас сделать.

— Первый взвод, Гольдинов, проверь у своих оружие, бери полный боекомплект, противотанковые гранаты и через три минуты чтобы были здесь. Абрам Яковлевич, — он отвёл комиссара в сторону, — собери остальных, нужно быть готовыми к любому повороту. Немцы, похоже, зацепились за пятый батальон, могут выйти и на нас. Я с первым взводом пойду в разведку, остаёшься за меня.

Они вышли к ручью, который переходили накануне вечером. Деревья вдоль ручья были заметно прорежены, и вся полоса, отделявшая большой лес от леска, в котором остался пятый батальон, хорошо просматривалась. Взвод залёг между сосен, у края высокого обрывистого спуска. Здесь уже отчётливо были слышны не только частые раскатистые выстрелы немецких танков, но и автоматные очереди. Бой шёл именно там, где остался пятый батальон, только разглядеть, что происходит в лесу, разведчики не могли. Посылать туда людей было рискованно, однако другого выхода Гриценко не видел.

— Вон, бежит кто-то оттуда, — заметил Меланченко. — Смотрите, по краю леска пробирается к ручью. Из наших кто-то драпанул.

— Да, из наших, — подтвердил Гриценко. — Только не драпанул. Это мой связной. Когда поднимется, остановите и приведите сюда.

Связного начало боя застало здесь же, возле ручья, и что произошло, почему немцы взялись прочёсывать лесок, он не знал.