От любви с ума не сходят

- Повезло, скользящий удар, - вполголоса говорил Семен, нестерпимо больно натягивая кожу мне на лбу. - Чуть ниже - ей повредило бы артерию, чуть в сторону - остался бы безобразный шрам на лбу и мог пострадать глаз.

- Как ты думаешь, каким предметом ее ударили? - это уже был голос Синицына.

- А черт его знает… С одной стороны, здорово рассечена кожа, с другой - серьезный ушиб. Дай Бог, чтобы не было сотрясения. Знаешь, мне кажется, это должно быть что-то похожее на неврологический молоточек с заостренным концом.

- Как ты думаешь, она нас слышит? - я почувствовала, как Володя крепко сжал мою кисть.

- О чем ты меня спрашиваешь, разве ты не видишь, что она порозовела, и пульс почти в норме? - Семен закончил свои манипуляции и не очень нежно потряс меня за плечо:

- Лида, открывай глаза, ты теперь в порядке!

Как мне ни хотелось понежиться в блаженстве полудремы, когда не надо ни думать, ни действовать, но пора было возвращаться к действительности. Я заставила себя приподнять верхние веки, которые не желали меня слушаться, и, поддерживаемая Володей за плечи, села на кушетке.

- Что это было? - я обращалась к Володе.

- Если бы я знал! Я шел в приемное, когда услышал твой крик и побежал; я был совсем рядом с поворотом и успел только заметить, как какая-то тень промелькнула под единственной лампочкой и метнулась направо, к седьмому корпусу; мне было не до нее - я в первый момент испугался, что с тобой… что ты уже неживая.

- Нет, как видишь, я вполне живая… И если мне дадут глотнуть немного кофе, я, пожалуй, буду не только живой, но даже работоспособной…

На меня зашикали, кофе не дали, но зато Семена осенило, и он с просветленным лицом вытащил откуда-то бутылку коньяка и от души налил мне полную мензурку. Это было райское питье! Правда, когда я закашлялась, снова дернуло в виске, и я, подняв руку, нащупала широкую полосу пластыря, которая шла от уха к границе волос на лбу.

- А зеркало мне кто-нибудь даст?

Медсестричка переглянулась с Семеном и ответила:

- Завтра утром насмотритесь.

- Что же, я так и буду шастать всю ночь с таким украшением?

- Ну ты, мать, даешь: крошечная мензурочка - и уже пьяная! Кто ж тебя в таком виде дежурить-то пустит? - Сеня уже откровенно смеялся, дав себе полную волю - наверное, я и его здорово напугала.

Впрочем, я тоже почувствовала расслабление; мне страшно захотелось спать, и я не нашла ничего лучшего, чем прикорнуть у Володи на плече. Сквозь дрему до меня доходили голоса; громко, так что от них даже застучало в виске, оправдывались молоденький санитар и столь же юный милиционер, забредший на огонек к знакомой медсестре, которые, как выяснилось, были посланы на поиски злоумышленника.

- Я ведь сразу побежал, как услышал крик и Владимир Евгеньевич показал, куда этот тип подевался - даже каталку потом еле нашел. Он как сквозь землю провалился! - юношеский фальцет санитара звучал жалобно.

- Мы весь седьмой корпус обегали снизу доверху. Не будем же мы ломиться в закрытые отделения! - это говорил мент своей пассии.

Потом устроили базар уже Клава и Синицын; Клава, надевая мне на ноги сапоги, доказывала своему заведующему, что Ира вполне в состоянии присмотреть за обоими этажами, а врач всегда может понадобиться, на что Володя ей отвечал:

- Нет, вы лучше побудьте с Феликсом, а я отвезу Лиду домой. Я быстро вернусь.

Наконец меня, закутав в пальто, запихнули в тесные «Жигули» Семена, и мы поехали. Я как ни странно, чувствовала себя уже совсем неплохо, но голова кружилась, как у пьяной, какой, собственно говоря, я и была. Поэтому я безо всякого стеснения висела на Володе в лифте и только на последний этаж поднялась уже своими ногами, посчитав, что он и так достаточно поносил меня на руках.

Володя открыл дверь моим ключом, и Гришка нас радостно приветствовал. Я устало упала на софу и, пока Синицын снимал с меня сапоги, путаясь в шнурках и крючках, мне пришла в голову мысль: как приятно, когда мужчина стоит перед тобой на коленях - и когда этот мужчина не Виктор!

Справившись с сапогами, Володя повесил на вешалку мое пальто и взялся за шнуровку на корсаже моего темно-зеленого платья - она была декоративной, но откуда он мог об этом знать? - и тут я решила, что на сегодня достаточно. Не хватало еще, чтобы он раздевал меня, когда я в таком виде! Грязные спутанные волосы, наверняка с застывшей в них кровью, не придавали мне обаяния, а в какое состояние пришло мое нижнее белье после столь бурного дня, даже трудно себе представить.

- Не надо, - сказала я, перехватывая его руку; так уж получилось, что я прижала ее к своей груди, и он застыл в неудобной позе, стараясь продлить этот момент. - Дальше я сама, - продолжала я слабым голосом, но не как умирающая, а как уже выздоравливающая. - Сеня внизу уже, наверное, тебя заждался. Вы оставили больницу на целый час без специалистов.

- Ничего за это время не случится, не беспокойся.

Ты уверена, что с тобой все в порядке и я могу оставить тебя одну?

- Да. Голова уже почти не болит.

- Ты уже больше не боишься?

- Нет. Я и не испугалась - просто не успела.

- Ты уверена, что не знаешь, кто это был?