От любви

В следующий момент, поднявшись с колен, я как можно осторожнее поднял Мари на руки, через себя пропуская каждый ее стон боли, и понес прочь из кухни. Едва дошел до лестницы, как столкнулся с Чингизом, который по видимому пошел искать меня. Расширив в недоумении глаза, он принялся сыпать вопросами, но я не ответил не на один. Двигался без остановки прямиком к парадной двери никого не видя, и не слушая.

Патимат догнала меня уже в прихожей, и буквально на ходу накрыла Мариям чьей-то шубой.

— Подожди, я с вами!..

— Нет! — отрезал я, неожиданно для сестры. — Оставайся на празднике сына.

— Брат, что ты такое говоришь?.. — растерянно выдала она, застыв в искреннем непонимании.

Впившись в нее взглядом, я стиснул челюсти, чтобы не выпустить слов, которые могут обидеть. Стон, сорвавший с губ Мари, заставил вспомнить о главном и без задержек выйти через двери, который распахнул для нас какой-то мужик.

Упрямая Патимат следовала по пятам. До самого джипа плелась в одном тонком платье и помогла открыть двери, чтобы я мог усадить Мариям

— Живо в дом! — рявкнул я, скинув пиджак и закутав нерадивую сестру.

— Куда ты ее повезешь?.. — не унималась она. — Чтобы мы знали…

Поджав губы, я бросил, что позвоню, лишь бы Патя отстала, и двинулся к водительской двери.

Выехав за территорию, я погнал по дороге вдоль улицы мимо высоких заборов с фешенебельными домами на любой вкус, прислушиваясь к каждому вдоху жены.

— Потерпи, — то и дело говорил ей, накрывая руку, видневшуюся из-под шубы. — Мы скоро приедем… Тебе помогут.

Она ничего не отвечала. В какой-то момент даже стоны перестала издавать. Только хмуро смотрела в одну точку, до жути настораживая меня.

— Мариям, расскажи, как это случилось? — постарался спросить я в какой-то момент. Как можно мягче, без давления. — Вы были вдвоем с Динарой? Вы поссорились?.. Это случайно вышло… или что?!

Язык не поворачивался сказать, что тетка могла нарочно причинить вред Мари. Что могла дойти до такого! Но подозрения так и били разум разрушительным пульсом. Она ведь просто стояла и смотрела! Даже не попыталась выдумать что-то, дать мне хоть один чертов повод для сомнения!

— Блядь… — выплюнул я, метнув взгляд в сторону.

Гнев пробирал до костей. За то, что ей посмели причинить вред. За то, что как идиот сидел и ждал чего-то!

— Не молчи, прошу, — попросил я, тяжело взглянув на Мари. — Скажи хоть что-то!

Мокрый снег под ногами мешался с грязью. Заботливо укрыв жену, которая ни на что не реагировала, будто нахрен отключилась от мира, я вытащил ее из джипа на руках и понес к стеклянным дверям знакомой частной клиники, через которые уже выглядывала медсестра. Она проводила меня до приемного кабинета в стационарном отделении, где незнакомый седовласый врач с густыми белыми усами готов был принять Мариям.

Осмотр длился недолго, но я чуть с ума не сошел. Спокойствие и нерасторопность мужчины, который попытался добиться ответов от жены, нервировали. Поняв, что она не реагирует, он вколол ей что-то и подозвал медсестру для перевязки.

— Аллах… — выдохнул я, зажмурившись, когда она обрезала колготки Мари. Кожа красная, покрылась волдырями от середины лодыжек и до ступней во многих местах. На левой ноге особенно.

Сделав жене обезболивающий укол, седовласый врач глянул на меня из-за плеча и предложил:

— Вы можете выйти.

— Нет, — отказался я.

— Правда — вам не помешает подышать. Ожоги первой-второй степени. Госпитализации не требуется. При правильном лечении даже следов не останется.

Хмуро взглянув на Мариям, которая лежала на изогнутой кушетке в напряженной позе и сонно прикрывала веки, я настороженно спросил:

— Почему она молчит все время?

Мужчина повел плечами, словно в этом не было ничего такого.

— Все ее реакции заторможены. Последствия шока. Но вам не о чем беспокоиться, я вколол сильное успокоительное — она придет в себя.

Устало потерев лоб, я покачал головой.

— Полгода назад она попала в аварию. Пролежала в коме несколько месяцев. Это может сказаться?

В теле прошел жар, когда я взглянул на озадаченного мужчину. Он подошел к жене, повернул ее голову и уже второй раз посветил в глаза фонариком. Она зажмурилась, попыталась отвернуться. Мне показалось это хороший знак.

— Конечно стрессы крайне нежелательны в восстановительный период, — заключил врач, убирая фонарик и продолжая смотреть на Мариям. — Сейчас я не вижу ничего настораживающего, но… Вам стоит проконсультироваться с вашим нейрохирургом в ближайшее время.

Подавленно кивнув, я испытал резкое желание закурить. Страх и чувство вины, начали неимоверно давить на грудную клетку.

— Пожалуй, я все же выйду, — отстраненно сообщил я, поднявшись со стула.

Пребывая в густом мороке мыслей, я вышел из палаты и, плотно закрыв за собой дверь, двинулся прямо по широкому белому коридору, который в конце сворачивал к выходу. Однако едва успел дойти до середины, как оттуда показалась грузная фигура в белом халате.

— Он здесь! — громкогласно сообщил дядя кому-то и торопливо зашагал ко мне.