От любви

Тетя Адама ударила меня твердой рукой, без единого сомнения, возможно вложив всю силу оскорбления. Схватившись за лицо, я даже испуганно отпрянула в сторону и всхлипнула от боли, поразившей всю правую часть головы.

— Как ты посмела поступить так с нами?! — рваным голосом выдала она, глядя на меня как на ничтожество.

— Мама…

— Ты хоть понимаешь, что наделала?! Понимаешь, а?!

— Прошу, не надо!

Динара вся тряслась, будто еле сдерживалась, чтобы не разорвать меня на куски. Дочь обняла ее за плечи, Патя плакала и молила ее остановиться. И все это на глазах у родственников, друзей, знакомых… Несколько сотен человек наблюдали за происходящим, за этим скандалом!

Заплакав в голос, я зажмурилась, что есть мочи и обняла рукой живот, так больно было дышать. Начала отходить и озираться, будто ожидая еще одного удара. Ведь каждый здесь отныне мог выместить на мне злость! И только одно смогло перекрыть этот бесконтрольный ужас…

Увидев Адама, вышедшего из коридора вместе с братом, я застыла, будто парализованная. Широко распахнутыми глазами уставилась на него, чувствуя, как затряслись поджилки. Остановившись у арки, он посмотрел на тетю, которую успокаивала Патимат, и желваки заиграли на мужском лице. Когда же черный взгляд исподлобья переместился на меня, я, кажется, пол жизни потеряла. Испуганно выдохнув, начала пятиться, а в следующее мгновение пошла прямо в толпу гостей, больше не боясь ничего сильнее, чем гнева любимого мужчины.

Люди расступались на моем пути очень быстро, словно я прокаженная. Они причитали, кто-то выкрикивал оскорбления, кто-то пытался задеть грязными вопросами. Цокая невысокими каблучками белых туфель по скользкому кафелю, ощущая, как пульсирует от боли щека, я так спешила, что в какой-то момент запуталась в юбке, споткнулась и упала на колени.

Сердце пропустило удар. Вскинув голову, я вся подобралась в ожидании, что меня вот-вот схватят, повалят на пол, начнут бить, хватать за волосы. Но никто не прикасался. Никто не хотел трогать меня. Только гнал прочь словами и взглядами.

Уже оказавшись возле тяжелых входных дверей, я подумала, что зря боялась чужих рук и телесного наказания. Никакая физическая боль не сравнится с тем, что я испытывала внутри. Ничто и никогда с этим не сравнится.

Мир для меня рухнул, погас, изменился навсегда. Выбегая из здания дорогого ресторана на холод, я просто не узнала свой мир. И он как будто выкинул меня в ледяную, опустевшую реальность, где все серое, пресное… Где все обречено.

— Мариям!

Я перестала видеть его. Я перестала чувствовать его. Сколько часов я, околевшая от мороза, бродила по улицам? Время тоже перестало существовать. Затёрлось, потеряло значение. Все потеряло значение…

— Мариям, открой дверь!

Я так и не узнала, как отчим нашел меня. Казалось, я почти превратилась в призрака, исчезла. В белом платье, на безлюдном тротуаре, за пеленой падающего снега. Возможно последнего той зимой.

Я так и не поняла, как Заур решился вновь вернуть меня домой. Почему не оставил замерзнуть там — на снегу, чтобы навсегда избавить себя и маму от мучений и стыда? После такого позора… Зачем он снова взял на себя это тяжкое бремя, когда я даже не была его кровной дочерью?.. Да родной отец уже задушил бы собственными руками! Он — нет.

Грохот заставил меня вздрогнуть. Кто-то ударил дверь ванной. Сильно.

Сотрясаясь от нервного озноба, я вцепилась в края раковины, спеша встать с пола, на котором сидела, кажется, уже очень давно. Так глубоко ушла в себя, что не замечала, как дергается ручка и сильные руки колотят в дверь.

Новый мощный грохот, заставил сердце замереть. Адам просто вышиб преграду, разделявшую нас, и залетел в ванную с тревожным, взъерошенным видом. Увидев меня, муж резко остановился, будто оторопел и медленно свел брови.

— Что случилось? — спросил он настороженно.

Одновременно с этим глазами внимательно прошелся по мне, задержавшись на перевязанных ногах.

— Почему ты не разбудила меня? — последовал более требовательный вопрос. — Почему не отзывалась?..

Адам сделал шаг ко мне, но тут же замер. Видимо я так настороженно посмотрела… Просто никак не могла поверить глазам своим. Я все еще остро ощущала то убитое состояние, все еще пребывала в страшных воспоминаниях, поэтому не доверяла новым. Совсем.

Качнув головой, муж протяжно вдохнул. Напряженно всматриваясь в мое лицо, он плавно протянул руку и коснулся моей руки. Захватил ее своей горячей ладонью, мягко, бережно.

— Ты ледяная, — беспокойно заметил Адам, оказавшись еще чуть ближе.

Нахмурившись, я посмотрела вниз — на его пальцы, которые обнимали мою руку. Наконец смогла за толщей пережитых эмоций понять, что он вовсе не злится, вовсе не собирается атаковать меня, а просто волнуется!

— Идем в постель, Мари, — сказал муж, осторожно притягивая меня к себе. — Тебе нужно отдыхать.

Неуверенно подняв глаза, я поддалась, сделала скованный шаг к нему. Но следующий Адам не дал мне сделать. Вдруг подошел вплотную и взял меня на руки. Да так аккуратно, будто мог наверняка ощутить мою боль.