От монстра к монстру (СИ)

Питер смотрит, как машина друга скрывается за поворотом и практически тут же вскрикивает, потому что Талия появляется прямо перед ним. На ее лице был румянец, словно она долго бежала, дышала она тоже тяжело, но глаза горели лихорадочным блеском:

― Как он отреагировал?!

― Что? ― Руманчек расширившимися глазами смотрел на девушку, которую сегодня хотел увидеть Годфри. ― Ты чего творишь?!

Талия закатали глаза.

― Я же говорила, что его надо подготовить.

― Да он тебе теперь шею свернет! ― крикнул Питер, привлекая внимание учеников. Талия обернулась по сторонам и со злостью пнула цыгана под столом.

― Тихо ты! ― шикнула девушка. ― Я сама с этим разберусь, ясно?

― Да за что ты с ним так? ― хмуро поинтересовался Руманчек. Он видел состояние друга, видел, как тот надеялся встретить ее и как был расстроен, когда этого не произошло. А грусть Романа быстро перекачивала в злость, уж это Питер точно знал.

― Я же сказала, Питти, я играю с ним в игру. ― Талия закатила глаза, словно он не понимал элементарных вещей. ― Так как он отреагировал?

Питер поджал в недовольстве губы, но ответил. Талия кивала, внимательно смотря на цыгана мутными темными глазами. Когда Питер закончил, она поджала губы.

― Кажется, я его здорово разозлила. ― но ее пухлые губки, имеющие странный абрикосовый оттенок, тут же растягиваются в слегка сумасшедшей улыбке. ― Здорово! Надо довести его до нужной кондиции.

― Зачем тебе все это? ― устало спрашивает Руманчек, потирая переносицу.

― Мне нужна его помощь. И, кроме того, у меня было время обдумать свои чувства к нему, прийти к выводу, что я его люблю и… в общем, остальное тебе не надо.

Талия была резкой, как осенний ветер. Сначала он ласкает тебя теплым дуновением, а потом кидает тебе в лицо холодный ветер. Настроение Талии менялось примерно с такой же скоростью, причем Питер не мог уследить за причиной таких изменений.

― Передаешь ему еще одно письмо?

На этот раз Талия его подготовила и протянула уже готовый конверт. Питер откинулся на спинку скамейки и, сложив руки на груди, отрицательно махнул головой.

― Нет. Давайте вы как-нибудь сами.

Лавр сощурила глаза, смотря оборотню прямо в глаза. Питер, неизвестно почему, напрягся. Ногтем она постукивала под деревянной поверхности стола, словно вспомнила какую-то мелодию. Она понимает намного больше, чем говорит вслух. Эта кокетливая шатенка, прекрасно осознающая собственную привлекательность и жестоко играющая с чужими сердцами. Ее губы изгибаются в лукавой усмешке, и она тихо, только для ушей Питера, прошептала:

―Я вижу чёрную гладь воды

Только что в неё заходила ты

Словно сон, ты плыла в темноте

Ты такая как я, но в воде.

Питер очень хотел съязвить, но в ушах внезапно противно зазвенело. Эти слова были пропеты на какой-то особой частоте, которая его до нельзя оглушила ― человек не мог издавать такие звуки. Руманчек закрыл уши руками, морщась, а выражение лица Лавр внезапно стало излишне жестким. Ее темные глаза внезапно поддергиваются какой-то дымкой болотного цвета. Это смотреть на то, как в темноте начинает сверкать незаметный свет ― слишком маленький, чтобы разогнать тьму, но и достаточно заметным, чтобы к нему идти.

― Ты уже согласился. ― сухо говорит Лавр. Каким-то не своим, а словно наложенным, двойным, будто вместе с ней говорит еще один человек. И все на этой же чистоте, которая оборотня просто оглушает. ― Сделай это. Сегодня же.

Когда Талия оказывается слишком далеко все прекращается. Голова отзывается неприятной болью, на столе лежит белый конверт, а к ладоням прилипает кровь. Питер Руманчек был оборотнем, поэтому понять, что с Талией Лавр не все в порядке было проще простого. Жаль, что для этого его пришлось оглушить.

☩ ☨ ☦ ✙ ✚ ✛ ✜ ✝ ✞ ✠ † ┿

Судьбы всегда тебе улыбаться не может ― это Питер понимает, когда дверь ему открывает Оливия. От одного взгляда этой надменной женщины хочется либо убить себя, либо ее. Только бы она отвела взгляд. И сразу ясно, что миссис Годфри вовсе не рада цыгану в своем доме. Она вообще никому не рада, только, возможно, Нормана, который уже долгое время исполнял роль ее любовника, но обычно Оливия сама назначала ему встречи. И, разумеется, это было далеко от ее дома.

― Мистер Руманчек. ― тянет Оливия, опираясь на дверной косяк, тем самым показывая, что не хочет, чтобы он входил в дом. Питер и сам не горит желанием это делать, но едва появляется мысль побыстрее свинтить отсюда, в голове начинает раздаваться тот неприятный шум, который преследует его каждый раз, стоит появиться мысли не выполнить поручение Талии. ― Мы вас не ждали.

― Так и я без приглашения. ― Питер улыбается. ― А Роман дома?

― Мистер Руманчек. ― внезапно жестко прерывает его Оливия. ― Если вы принесли что-то от этой девушки, то сожгите это на заднем дворе. Я не потреплю, чтобы имя этой прошмандовки или какие-то ее вещи были в этом доме. Вам ясно?

― Предельно. ― ответил Питер, делая шаг назад. В голове тут же поднялся шум, словно сто ос зажужжали одновременно и все ― внутри него. ― Но я вынужден настаивать.