От начала начал. Антология шумерской поэзии

"Дабы... храм, что, подобно ладье груженой, вознесся,
Плавильные печи града, что мощно пылают,
Реку его, что рекою радости течет извечно,
Нивы и долы его, где мотыга роет, в поля пустынные обратить,
Дабы дом Киша, град, подобно призраку, в поселение возвратить,
Царя его, пастыря Урзабабу,
Что в доме Киша, подобно солнцу, восходит,
Царствие его, власть его изменить, дабы пышность, роскошь дворца его удалить,
Ан и Энлиль словами своими светлыми праведно повелели.
И тогда Шаррукена — “паря истинного”, — а град его — Азупирану,
Отец его — Лаипум, мать его — жрица,
Шаррукена сердцем благостно они избрали,
Ибо так от рождения суждено ему было.
<...>
Когда день ушел, а вечер пришел,
Шаррукен жертвы во дворец доставил:
А тот возлежал в жилище светлом, в потаенном покое для сновидений.
Он сердцем знал, да язык не молвил, никому из людей сказать не мог он.
Шаррукена же, что жертвы во дворец приносит,
Чашеноспем-прислужииком он его сделал, о питейной утвари поручил заботы.
А. светлая Инанна свой лик не явила
Прошло пять дней и десять,
Царь Урзабаба укрывался в жилье своем, дрожал от страха.
Словно лев гонимый, непрерывно мочился, гноем и кровью нутро исходило.
Словно большая морская рыба, что попала в сети, трепыхался, бился.
А в это время чашеносец в “доме вина, в доме хлеба”,*
Шаррукен, он спать не спал, в забытьи лежал.
Светлая Инанна в сновиденье в кровавую реку его окунает.
Шаррукен кричит и стонет, рот землею набивает.
Царь Урзабаба, те крики услышав,
Велит в покои пресветлые к нему — царю — его доставить.
Шаррукен предстал пред Урзабабой.
“Что тебе, чашеносец, привиделось ныне, мне расскажи-ка!”
Шаррукен царю своему так молвит:
“Господин мой, о виденье своем да поведаю!
Дева некая, до небес она ростом, что земля обширна,
Что стена основаньем поставлена прочно,
В реку могучую, в реку кровавую меня окунула”.
Урзабаба закусил губу, нутро его затрепетало.
Советнику своему так он молвил:
“...вот сестра моя. светлая Инанна,
В кровь палец мой окунула,
Чашеносца же Шаррукена в реке могучей она потопит”.
Белиштикалю, главе плавильщиков, тому, кто мое потаенное знает:
“Слово скажу тебе, пойми мое слово.
Совет тебе дам, прими со вниманьем.
Когда чашеносец тебе мою бронзу доставит,
В очищающем доме, гае судьба свершится, словно статую, брось в печь плавильную”.
Белиштикаль слова своего господина принял.
В очищающем доме, где судьба свершится, плавильные печи он подготовил.
Царь Шаррукену так молвит:
“Иди и бронзу мою главе плавильщиков отнеси-ка!”
Шаррукен из дворца Урзабабы вышел.
А светлая Инаина со стороны своей правой лика своего она не явила.
Но к очищающему дому, дому, где судьба свершится, он и ста шагов не сделал —
Светлая Инанна пред ним оказалась, ногу свою пред ним поставила.
“Или дом очищения — не дом пресветлый?
Тот, кто в крови, его не преступит!”
В воротах дома, где судьба свершится, глава плавильщиков его встречает.
Когда бронзу царскую главе плавильщиков он отдал,
Белиштикаль, глава плавильщиков, скрылся, словно статую, бросил в печь плавильную.
Шаррукен, когда пять дней истекло и десять,
К Урзабабе, царю своему пришел.
Во дворец, что, подобно горе, возвышается, вошел.
Царь Урзабаба укрывался в жилье своем, дрожал от страха.
Он сердцем знал, да язык не молвил, никому из людей сказать не мог он.
В своем жилище, в покое светлом для сновидений, царь Урзабаба дрожал от страха.
Он сердцем знал, да язык не молвил, никому из людей сказать не мог он.
А тогда глину для таблички знали, для покрытья таблички глину не знали.
Царь Урзабаба Шаррукена, избранника божьего,
С табличкой, где о смерти того написано было,
В Урук, к Лугальзагеси отправил.
И вот супруга Лугальзагеси...
Ее женская честь ей щит-опора...
Не узнал Лугальзагеси посланца.
“Ступай! к кирпичам Эаны отправься!”
Лугальзагеси смысла посланья не понял, о посланце ничего не молвил.
Жрецу верховному о посланце не молвил, зато княжьего сына обрек смерти.
Жрец верховный — увы! — воскликнул и в прах уселся.
Лугальзагеси посла возвращает.
“Посланец, Шаррукен не подчинится?”
Склонившись, Шаррукен Лугальзагеси...
Шаррукен Лугальзагеси так молвит:
“Почему Шаррукен...