От Носке до Гитлера

"Я не считаю задачей политического вождя предпринимать попытки к улучшению имеющегося в наличности человеческого материала. Темпераменты, характеры и способности отдельных людей так различны, что невозможно собрать в один единый организм большое количество одинаково воспитанных человеческих существ. Опять-таки не является задачей политического вождя попытаться путем "воспитания" уничтожить эти недостатки, добившись однообразия. Человеческие натуры являются раз навсегда данными фактическими явлениями, которых нельзя никак изменять". Гитлер считает, что, если бы политические вожди стремились воспитывать людей, то они должны были бы составлять свои планы на неизмеримо бесконечные времена, а не годы или десятилетия". Гитлер видит поэтому свою задачу в том, чтобы "открыть доступ в движение (т. е. в национал-социалистическую партию) самым различным темпераментам, способностям и характерам". Гейден комментирует это так, что "Гитлер признает единственным принципом выбора руководителей партии лозунг: цель оправдывает средства". Историк национал-социалистического движения не щадит здесь красок для соответствующей характеристики "диадохов Гитлера" и подчеркивает, что "история национал-социалистической партии необычайно богата самыми скабрезными аферами, внушающими большие сомнения по адресу вождей" (очевидно, относительно их личной чистоплотности). Объясняет Гейден эти "качества" вождей национал-социалистической партии отчасти тем, что огромное большинство их происходит из тех кругов, в которых считается почти нравственным долгом убийство политического противника или подозреваемого в измене или просто уходе из партии вчерашнего товарища (так называемое "убийство Феме"). Рем является одним из самых видных организаторов таких убийств из-за угла и он является несомненным виновником целого ряда преступлений в Баварии, так и оставшихся не раскрытыми, "ибо, по словам Гейдена, убийцы скрывались затем в защитной темноте влияния и связей Рема". "Через всю карьеру Гитлера, — говорит дальше Гейден, — красной нитью проходит дружба с людьми, занимавшимися пролитием крови, начиная с выражения солидарности с убийцами Ратенау, до поручения Шульце и Гейнесу (известные деятели "Феме") виднейших постов в партии (а ныне в правительственном аппарате) и до телеграммы по адресу потемповских убийц (убийцы рабочих в Потемпе). Речь отнюдь не идет о сделках с совестью во имя дела; этот неврастеник достаточно часто заявлял, что у него нет никакого чувства уважения к человеческой крови". Надо сказать, что этому неуважению к человеческой крови учил Адольфа Гитлера Эрнст Рем, его начальник штаба. "Нет ничего более лживого, — говорит Рем в своих воспоминаниях, — как так называемая мораль. Я заявляю, что отнюдь не отношусь к так наз. порядочным людям (Anständigen) и не мечтаю о том, чтобы меня считали порядочным человеком. Еще меньше я хотел бы, чтобы меня считали человеком морали. Когда так называемые государственные люди, народные вожди и им подобные люди начинают говорить о морали, то это лишь обозначает, что им ничего более остроумного в голову не приходит. Я не удивляюсь, когда о морали говорят литераторы, которые не были на фронте и пережили войну в укромных местечках". И надо сказать, что требование Эрнста Рема к германской общественности — не считать его порядочным человеком — было выполнено. Ибо восстановление Рема в звании начальника "штурмовых отрядов" вызвало целую волну разоблачений в тогдашней "демократической" печати о пьянках, скандалах, растратах и гомосексуальном разврате в отрядах, подчиненных Рему, причем за этими больше бытовыми разоблачениями последовали другие, говорившие о том, что Рем возродил в "штурмовых отрядах" те самые убийства из-за угла, ту самую "Феме", которая таким жутким багрово-красным цветом освещает всю историю предшественника "штурмовых отрядов", "черного рейхсвера". Дело дошло до того, что отдельные лица из командного состава "штурмовых отрядов", которым угрожала такая расправа-самосуд, искали защиты в левых организациях и редакциях социал-демократических и коммунистических газет. Процесс социал-демократической "Мюнхенер Пост" (летом 1932 г.) по поводу одного из таких разоблачений развернул отвратительную картину сыска, солдафонства и ландскнехтских манер самого худшего пошиба, которые царили в вооруженных отрядах национал-социалистов еще до прихода их к власти. В казармах коричневых войск пахло кровью и грубым развратом еще до "национальной революции", когда разные фашистские литераторы, о которых выше столь презрительно отозвался Рем, стали восторгаться наступившей возможностью вполне легально убивать, грабить и измываться над "мирным населением". Ведь в официальных тезисах партии (от 26 февраля 1924 г.) было сказано: "Целью "штурмовых отрядов" является укрепление физического здоровья германской молодежи, воспитание ее к повиновению и готовности жертвовать во имя общего великого дела". Это писалось именно тогда, когда Гитлер отмежевался от своего старого друга Рема, как только он заметил, что рейхсвер больше не считает Рема своим доверенным лицом и что, стало быть, Рем, как выражается Гейден, "просто друг, а не человек с деньгами и связями". Рем скрылся в Боливию до нового зова Гитлера, которому он как-то писал: "Ты должен мне только приказать передать, чтобы я был со своими молодцами тогда-то в определенном месте, и я там буду". Единственная месть, которую он себе позволил за временную опалу, заключалась в следующей фразе в воспоминаниях. "Мои пути приводили меня часто туда, где добрый, мещански рассуждающий бюргер краснеет и содрогается". Это направлено исключительно по адресу Гитлера. Ибо прощальное замечание по адресу рейхсверовских генералов, слишком поздно заметивших, что созданное Ремом политическое орудие (национал-социалистическое движение) становится политической вещью в себе, гласит проще: "По долгу службы я по приказу своих начальников в течение четырех лет действовал в нарушение закона и всех изданных постановлений (очевидно по линии верности рейхсвера республике и конституционному правительству)".