От НТВ до НТВ. Тайные смыслы телевидения. Моя информационная война

Так в чем же повезло нашей телекомпании в тяжелые дни «Норд-Оста»? В том, что мы оказались единственным СМИ, в распоряжении которого оказались уникальные кадры настоящего начала штурма театрального центра. Существует официальная хронология событий на Дубровке, и я не собираюсь ее сейчас опровергать. Я лишь сообщу факты, которыми располагаю. Довольно быстро всю снимающую прессу собрали в одном месте, чуть левее от главного входа в здание. Посмотрите эти кадры, и вы убедитесь в моей правоте. Я абсолютно согласен с данным решением. Во-первых, это устраняло никому не нужный бардак, который всегда следует за появлением прессы на месте происшествия, а во-вторых, террористы периодически стреляли из окон по пытавшимся бежать заложникам и могли ранить журналистов. Однако режиссер Василий Береза и оператор Игорь Кожевников решили иначе. Они все-таки сменили точку съемки – ведь ставить свою камеру в общей куче было уже делом бессмысленным, полученная картинка получилась бы у всех одинаковой, значит, к нам она и так бы пришла благодаря оплаченной подписке того же агентства Reuters. Ребята ушли туда, где никакого милицейского оцепления не было. Они установили круглосуточное дежурство в одном из жилых домов, расположенных позади театрального центра. Камеру поставили у окна на лестничной клетке и зависли там на двое суток. Бытовые подробности я, пожалуй, приводить не буду, скажу лишь, что оставалось только надеяться не попасть на глаза милиции, а местные жители оказались настроены очень миролюбиво и никак не мешали работе журналистов.

И вышло так, что ребята сняли то, что не попало в объектив ни одной телекамеры. Штурм начинался не только с фронта, но и с тыла! Взрывы, которые были слышны окружающим после пяти часов утра 26 октября, происходили прямо перед нашей телекамерой, у задней стены здания! В образованный в результате этих взрывов проем и проникли бойцы спецназа. Мы все это снимали. Мы снимали, как в помещении, которое оказалось то ли служебной столовой, то ли буфетом, зажегся свет. Мы снимали, как по этой комнате ходили люди с автоматами. Мы снимали, как в эту комнату стали приносить тела погибших, как их вытаскивали на улицу и укладывали прямо на асфальт небольшой автостоянки. Мы снимали, как спецназовцы отбивали горлышки у бутылок с шампанским, стоявших на полках, после того как операция по освобождению заложников закончилась…

Я отдал эти кадры федеральным телеканалам бесплатно. Татьяна Миткова даже дала в своем выпуске титр: «Съемки телекомпании «Эхо ТВ». Иностранцам мы их продали по стоимости, существенно превышавшей обычные расценки, просто по причине эксклюзивности. А деньги потратили на поощрение сотрудников. Почему? Потому что они отлично выполнили свою работу. В дни «Норд-Оста» телекомпания «Эхо ТВ» выступала в качестве коллективного репортера. В наши задачи не входило расследование причин случившегося, реконструкция событий, анализ версий или что-либо подобное. Нам нужно было всего лишь снимать и показывать. И с этой задачей, я считаю, мы справились на «отлично»!

Повторю еще раз: для меня утверждение, что плохие новости являются более рейтинговыми, чем хорошие, – абсолютно непреложно. Но я никогда не соглашался с Венедиктовым в том, что единственным, кто должен говорить о веревке в доме повешенного, является журналист. Он должен говорить об этом рядом с домом, но не лезть внутрь. Этому принципу я старался следовать сам и старался требовать того же от подчиненных. Это очень тонкая грань, но она существует, и ее не стоит пересекать. Именно поэтому я и говорю о том, что нам повезло в те ужасные октябрьские дни 2002 года: мы сумели добиться большого профессионального успеха, не нарушив при этом этических ограничений.

Глава 30

Наша работа в дни «Норд-Оста» имела не только положительные последствия для телекомпании. В каком-то смысле мы оказали себе и медвежью услугу, сами на то совершенно не рассчитывая. Алексей Венедиктов увидел в «Эхо ТВ» уже не обременительный балласт, а неожиданно появившиеся дополнительные возможности для раскрутки радиостанции. Можно много говорить о Венедиктове, о его недостатках, странностях и загадках, и я уже кое-что сказал ранее, но одного у него не отнять: что бы он ни делал, он всегда делал это для «Эха Москвы»! Как это могло отразиться в итоге на телекомпании – для него было уже вопросом десятым. Он просто увидел в нас дополнительную медийную площадку и перешел в наступление.

Все началось с того, что Алексей Алексеевич провозгласил себя президентом телекомпании «Эхо ТВ». Я не слишком хорошо знаком с процедурой назначения руководителей СМИ столь высокого ранга, но что-то подсказывало мне, что главного редактора телекомпании, то есть меня, нужно было хотя бы заранее предупредить о подобных планах. Гусинский же просто поставил меня перед фактом: вот, теперь у тебя есть президент! В редакционную политику «Эхо ТВ» Венедиктов не вмешивался, не дай бог! Но он стал усиленно продавливать своих людей и свои стратегические предложения.