От НТВ до НТВ. Тайные смыслы телевидения. Моя информационная война

Потом он показывает генераторную, то есть то, что от нее осталось. Замечаю, что наших солдат там нет, «на этом стратегическом объекте», как сказал Миша. Но есть ополченцы с автоматами, которые, завидев маленькую камеру в руках, мгновенно стараются отвернуться или спрятаться. Уходим. Садимся в машину и едем дальше. Слева от дороги – еще один танк.

– Еще один грузинский танк?

– Еще один грузинский танк. Его не убирают, потому что он пока никому не мешает. Остальные уже увезли. Вот. Это – передовая города. То есть тут шли сильные бои. Это 12-я школа, где засели снайперы. Тут погибло очень много людей, и ополченцев, и мирных. Это разрушенный квартал. Пойдем туда, там можно интервью взять у простого люда.

Мы выходим из машины и направляемся к обгоревшим восьмиэтажкам, что расположены на той же улице Героев. Обогнув первый обугленный дом, входим во двор второго. У гаражей мужчина разжигает дровами печку. Чуть поодаль сидят женщины. Рядом бегают дети. Нам навстречу выходит высокий седовласый старик, и Миша о чем-то с ним говорит. Осетин уходит в подъезд и через мгновение тащит какую-то железную «дуру», похожую на водосточную трубу.

– Это оттуда вынесли.

– Откуда?

– Оттуда. С той стороны дома. Там (считает, закрыв глаза) – раз, два, три… четыре квартиры были повреждены.

– Сколько погибло у вас в доме?

– В доме? Много погибло. Много. Стариков много погибло.

– С верхних этажей?

– Ну, и внизу убивали, здесь. Вот нашего пацана вот тут застрелили.

– Что, выходили солдаты и прямо стреляли?

– Да, прямо его убили. Мы не могли подойти к нему двое суток. А потом, через двое суток, принесли его. Вот, в гараже поставили. А некоторых вон там похоронили.

– Где?

– Вот этот дом инвалидов. Там у них сад, с той стороны. Там хоронили. Там могилы братские. Да, да. В одну могилу несколько человек. Без этих, без гробов. Прямо в одеяло или простынь заворачивали.

К разговору присоединилась пожилая худенькая женщина, со спокойным, суровым лицом, какие бывают только у кавказских женщин. Ошибаюсь. Уварова Людмила Ивановна, совершенно русское имя. И сразу – жестко, без вопросов:

– Не от всех мы примем гуманитарную помощь. Примем не от всех. От России примем. От государств, которые нас поддерживают, – примем. От Германии, от Соединенных Штатов ничего не примем. Даже спичек.

Задаю вопрос:

– Были иностранные журналисты?

– Мы ждем их. Мы их не видели. Я спрашивала, они есть здесь где-нибудь, хоть с Украины, Прибалтики, с Америки? Они передают информацию из третьих рук, а это не журналисты. Я считаю, что это не журналисты, не люди своей профессии, и нечего им здесь делать. Вообще-то пусть они придут и посмотрят. Может, другими глазами начнут на все смотреть, на эту Грузию!

Вступает седой осетин, которого особенно задела реакция канцлера Германии.

– Ангела Меркель, наверно, такая же, как Саакашвили, дурная, наверно! Он – сумасшедший. Без родителей когда человек воспитывается, он – не человек. И нечего лезть таким людям в президенты! Когда танки вошли в город, «Жигули» раздавили. Там семья была – отец и двое детей. Вот Лена должна знать. Это ее родственники.

Но Лену не трогаю. Боюсь оскорбить старика недоверием, да и горе человека теребить не хочется. Спрашиваю дальше.

– А как это было? Сначала «Град», а потом танки?

– Было знаешь как? Утром они, рано утром вошли. Мы думали… Нам говорили, что 58-я армия к нам подходит. И многие думали, что… некоторые увидели танки, там же не написано, чей это танк. И подходили к ним. Вот ребят с танка как обстреляли? Сразу троих уложили. Вот тут, прямо на Героев. За этим домом. Они в канаве, двое суток не могли подойти к ним. Отвезли их. Во Владикавказ. Похоронили там многих.

И опять Людмила Ивановна, как будто давно готовилась сказать.

– Мы страшно возмущены позицией грузинской диаспоры. Нет такого города в России, где бы не было грузин. И их молчание, их молчание, наверно, тоже сыграло свою роль какую-то в том, что Грузия сотворила со своими непосредственными соседями. У нас все переплетены! У нас семьи грузино-осетинские! Вот! И они такое с нами сотворили, что самый страшный враг, наверно, этого бы не сделал, что сделали с нами наши непосредственные соседи. Посмотрите, расстреливали нас из автоматов. Я уже не говорю этим… гранатометы! Эти «Град» и все остальное!

И тут заговорили все: и кто стоял, и кто сидел. Рассказывали, как выбегали к магазинчику соседки, чтобы взять чипсов, конфет, что-либо съестное, чтобы дети «тихо сидели». Как было страшно. Как повесился глухонемой старик с восьмого этажа. Вышел на балкон, увидел танки, ушел и повесился. Сняли через те же двое суток. Потом пришли русские, которых очень ждали. Потом получили первую «гуманитарку»: картошку, муку, макароны, масло, тушенку. Все хранят в общем гараже, а готовят здесь же, на улице. Одна из женщин улыбается.

– Как только свет появится, уже легче будет.

И опять Людмила Ивановна, как заправский замполит:

– Мы очень благодарны России, что нас спасла! Если бы не Россия, нас бы давно здесь уже не было.