От НТВ до НТВ. Тайные смыслы телевидения. Моя информационная война

В ноябре 2011 года на националистическом «Русском марше» было объявлено, что 4 декабря, сразу после окончания голосования по выбору депутатов Государственной Думы, повсеместно начнутся митинги протеста. Эти акции не были согласованы с властями, и некоторые лидеры националистов оказались задержаны. Однако «знамя протеста» уже подхватили другие общественные активисты, в первую очередь Алексей Навальный и Илья Яшин. За счет социальных сетей мероприятие удалось раскрутить довольно быстро, в результате чего в Москве произошли беспорядки и несколько сотен их наиболее активных участников понесли административное наказание. Но столица оказалась слишком наэлектризованной, и не обращать внимания на происходящее уже не получалось. В тот момент произошло сразу несколько событий, которые в нашей либеральной оппозиции называют «сливом протеста». Часть наиболее радикально настроенных представителей несогласных настаивала, простите за каламбур, на несогласованном митинге прямо у стен Кремля. Другая же часть приняла предложение использовать для проведения мероприятия Болотную площадь. Каким образом удалось достичь этой договоренности – отдельная, довольно занятная история, но я не хотел бы тратить на нее слишком много времени, поскольку никак в ней не участвовал. Надеюсь, когда-нибудь Алексей Венедиктов расскажет все так, как это было на самом деле, ибо, по моим наблюдениям, подозрения наших либералов в отношении Венедиктова укрепились именно после «истории с вискарем», который он распивал с представителями федеральных и муниципальных властей в те тревожные дни.

Если же оставить в стороне истерику, которую так любят в рядах российской «несистемной оппозиции», то решение провести митинг 10 декабря на Болотной площади оказалось не просто правильным – оно оказалось разумным. Запрос на некое «выплескивание» общественного недовольства был очевиден. Но столь же очевидной – для меня, по крайней мере, – являлась и необходимость проведения этот митинга мирно, без провокаций и, самое главное, без пострадавших. На Болотную в тот день пришли люди самых разных политических взглядов, и именно тогда и стало понятно, что так называемые лидеры протеста абсолютно никакими лидерами не являются. Подавляющее большинство выступавших со сцены были сами по себе, точно так же, как и собравшиеся перед сценой. Ораторы не смогли предложить аудитории ничего, что соответствовало бы ее ожиданиям.

Мы с Юлькой тоже в тот день оказались на Болотной. Более того, это был первый митинг в моей жизни, который я посетил специально. Все, что происходило раньше в похожих ситуациях, например в апреле 2007 года на «Марше несогласных» в Москве, объяснялось служебной необходимостью, но 10 декабря 2011 года мы с женой пришли на митинг не как журналисты, а как рядовые граждане. Вообще-то, у Юльки 10 декабря был день рождения! Почему мы тогда пришли на Болотную? Потому что, как и у многих наших знакомых, у нас было ощущение важности происходящего. Хотелось понять, а что же такое происходит? Довольно быстро выяснилось, что происходит попытка навязать нам – мне, моей жене – ровно то же самое, чего мы уже насмотрелись, нахлебались – и в 1990-е годы, и особенно в последние несколько лет общения с нашей либеральной верхушкой. И интерес пропал. Мы ушли с митинга задолго до его окончания и больше в этих акциях уже не участвовали. Думаю, что нечто подобное испытали и многие другие, потому что дальнейшие события показали, «насколько далеки от народа» лидеры оппозиции. На декабристов они никак не походили, скажем честно.

Выборы президента в 2012 году прошли абсолютно чисто, это признавали сами смутьяны. Но останавливаться уже было нельзя, поэтому я и употребляю в их отношении этот термин – смутьяны. С каждым новым митингом, «маршем миллионов», «маршем миллиардов» становилось все более очевидным, что истинные цели организаторов не соответствуют их же собственным лозунгам. Ну а кампания по дискредитации Олимпиады в Сочи, кровавый «Евромайдан» в Киеве и истеричное неприятие оппозицией возвращения Крыма в состав России лишь довершили дело. Оппозиция полностью утратила доверие со стороны тех, кто гипотетически мог бы стать ее избирателями. Потому что ни один нормальный человек не будет голосовать за политика, призывающего к уничтожению собственной страны. Почему этого не понимали лидеры оппозиции? Видимо, потому, что никогда и не ставили такой цели – добиться перехода власти в стране в свои руки. Им было достаточно посильной финансовой помощи.