От отца к сыну. Как передать ребенку христианские ценности

Я полностью согласен с Роберто Росси. Думаю, мы должны прощать своих детей каждый день, как бы ни расходились наши ожидания с результатами: это всегда прощение. Может быть, вы повышаете голос, ссоритесь, спорите, но все всегда заканчивается встречей, единением между родителями и ребенком. Поскольку я человек практичный, после второй лекции, на которой шла речь о целесообразности, я решил: «Попробую-ка применить этот метод», – но, скорее всего, чего-то я недопонял. Я попытался «создать» для своего сына метод учебы и поведения в доме, облекая все это в форму целесообразности, словно говоря: «В твоих же интересах поступать таким образом». Однако, задумавшись, я понял, что такое поведение похоже скорее на шантаж, чем на заботу о целесообразности. Поэтому все мои попытки ни к чему хорошему не привели, мои слова влетели моему сыну в одно ухо и тут же вылетели из другого – ему пятнадцать лет… Нужно большое терпение и постоянство. Жене постоянства с детьми не занимать, она непрестанно стоит у них над душой, и поэтому спорят они больше с ней, чем со мной.

Но есть риск превратить целесообразность в шантаж, если представлять ее себе в неверном свете.

Франко Нембрини. Это очень точное замечание. Мы говорили о целесообразности в определенном смысле: ребенок должен увидеть в нас и, следовательно, иметь затем возможность ощутить на себе целесообразность предложения, обращенного к нему, почувствовать, что это предложение – благо для него. Вы справедливо замечаете, что попробовали поступить таким образом, а потом осознали, что попытка продемонстрировать ребенку целесообразность послушания тут же превратилась в шантаж: если будешь себя так вести, получишь то и это, иначе ничего не получишь. Где граница между целесообразностью и шантажом? Шантаж – когда обещанное благо находится вне человека: если что-то обещаю ему я, это шантаж. О целесообразности ты должен ему свидетельствовать. Помните важнейшее указание, о котором мы говорили: воспитание – это свидетельство. Ребенок должен видеть в нас все то, о чем мы говорим, это исходная предпосылка. Целесообразность, которую мы должны продемонстрировать ребенку, – рост его личности, тот факт, что он взрослеет. Целесообразность, о которой мы должны ему свидетельствовать, заключается не в том, что он получит какую-то выгоду; это на самом деле шантаж, ужасный шантаж. Хуже того: мы навяжем ему логику потребительства, которой, напротив, хотим противостоять. Целесообразность, предлагаемая нами ребенку, заключается в том, что жизнь обретет ценность, наполнится радостью, что он сможет лучше понимать мир, больше познавать и больше любить и со временем скажет о самом себе: «Я стал счастливее в отношениях с миром, в повседневной жизни; я стал более радостным, чем был раньше». Вот целесообразность, которую должны видеть наши дети и которую мы должны им предлагать. Если же целесообразность – это «у меня что-то есть и я тебе дам», то такой метод не сработает.

Целесообразность, которую предлагал ему я, состояла в его удовлетворении, а не в материальных благах. Я пытался объяснить, что, например, если бы он учился и добивался хороших результатов, то получал бы личное удовлетворение от своего труда, получал бы новое знание, которое можно использовать на практике; получал бы личное вознаграждение, а не поощрение от меня и от мамы. Я хотел дать ему понять: он должен делать все это для себя.