ОТ ПЕЧАЛИ ДО РАДОСТИ

Жители деревень, у которых они останавливались на ночлег, со слезами провожали их, давая в дорогу еду и кой – какие теплые вещи. Кончался октябрь, по ночам морозило, а Надежда выехала из дома в резиновых модных ботиках и легком пальто. Самой тяжелой оказалась лесная дорога, протяженностью почти в 100 километров, где на пути попалась лишь одна изба, в которой можно было остановиться.

Так и появились они в деревне, изможденные дорогой, голодные и падавшие от усталости. Увидев их, Марфа с матерью разрыдались, прибежали родители Наташи оглушенные, но обрадованные вестью о прибытии внука, которого вместе с Эльзой забрали к себе. Марфа побежала топить баню, в которой не только мылись, но и лечились сельские жители.

Промерзнув в дороге до костей, и расслабившись, Надя и дети свалились с высокой температурой. Антон и Эльза Карловна отдохнув, быстро поправились, а вот Надежда и маленький Николка долго болели. Галинка сразу освоилась у тетки и бабушки, стала помогать по дому. Ловкая и смекалистая, она, как и другие военные дети, быстро повзрослела.

Глава 15. Кто за родину дерется – тому сила дается

В селах и деревнях во время войны мужиков практически не было. Все воевали на фронтах, оставались лишь древние старики, да инвалиды. Егор Спирин родился не вполне здоровым. Роды у матери были тяжелыми и его пришлось тащить щипцами, последствием чего был задет позвоночник, который был искривлен, а одна нога была тоньше и короче.

К военной службе он оказался не пригоден, был оставлен в тылу и руководил селом. Прибывших в село взрослых женщин Надежду и Эльзу Карловну тут же поставил на учет и выписал наряд на работу.

Надежда никогда не гнушалась работы, но сейчас возражала против трудоустройства Эльзы Карловны. Она пыталась убедить Спирина, что Эльза по возрасту и по своей неопытности не принесет никакой пользы на колхозном поле. Зато она может обучать детей в школе немецкому языку и там применить свои знания в деле.

–Знаем мы этих немцев, как облупленных, все они одним миром мазаны, пусть потрудится на благо Родины, которая ее приютила – не соглашался Егор.

– Да она революцию на этой Родине делала, – не унималась Надежда.

В ответ Спирин только ухмылялся над этой «городской штучкой», как звал за глаза Надю. Если бы не ее муж – майор, воевавший на фронте, быстро бы поставил ее на место, так она его раздражала.

Надежда, получившая хорошее филологическое образование, умевшая точно и правильно излагать свои мысли, не привыкшая отступать. Написала в район, где просила возобновить занятия в школе для детей, проживающих в деревне, где есть замечательный педагог немецкого языка, который вместо обучения детей, копает мерзлую картошку в поле. Там сочли обращение своевременным и по мере возможности просьбу удовлетворили.

Эльза Карловна, с несколькими учителями, оставшимися в деревне, днем занимались с малолетними детьми, а по вечерам приходили на занятия в школу дети постарше. Днем они наравне со взрослыми трудились в поле, в мастерских, везде, где не хватало рабочих рук, а вечером от усталости засыпали прямо на уроках.

Налоги на крестьян во время войны еще больше возросли, они должны были отработать минимум трудодней в колхозе и заплатить налог в денежном выражении с земли, строений, скота и доходов, вырученных от продажи своей продукции.

При невозможности или задержке уплаты налога у крестьян отбирались семена, скот, орудия труда и все, что стоило хоть малых денег.

Появилась должность налоговых агентов, которые тщательно следили за      своевременной уплатой налога и конфисковали в его уплату, все, что попадется на глаза. Такой агент приезжал к недоимщикам в село, не испытывая ни жалости, ни сострадания, жадно зыркая глазами вокруг, выискивая что плохо лежит.

Надежда вместе с Марфой стали свидетелями увода последней козы у бедной многодетной семьи, которая была единственной кормилицей и любимицей у детей. Как ни заступались женщины, упрашивая повременить с уплатой налога, упирающуюся рогами козу, надрывно блеющую, ища защиты у хозяев, выволокли из сарая и радостно загрузили на телегу, увозя от родной семьи. Вопли женщин и детей нисколько не смутили и не остановили исполнителей сего злодейства.

В фонд обороны увозилось все выращенное зерно в селе, оставляя малую часть за трудодни, чтобы не умереть с голоду.

Более того, Спирин и его помощники зорко следили, не настрижет ли кто в поле колосков, пять колосков стоили до 5 лет тюрьмы, независимо от возраста.

Не имели права крестьяне работать на своих участках, пока не закончились колхозные работы, посевные или уборочные это тщательно выслеживалось и каралось.

Только весной, сельские дети без опаски могли выкопать мерзлую, оставшуюся в земле картошку, чтобы пополнить кончившиеся запасы пропитания. Осенью это каралось вплоть до расстрела. Весной с радостью ждали появления крапивы и лебеды, из которых пекли хлеб, пополам с какой-нибудь мукой или гнилой картошкой.