От перемены мест слагаемых (СИ)

После свадьбы Кили и Тауриэль Торин чувствовал себя немного сердитым, но в целом счастливым гномом: племянник женился и успел подготовиться к свадьбе чрезвычайно быстро, но гномьи торжества такого толка было не принято играть чаще раза в год, за редким исключением, когда играли его раз в полгода! Так что свадьба самого Торина с Бильбо откладывалась на некоторое время. Торин, конечно, как мудрый правитель, решил распорядиться этим временем с толком: заказал ещё не успевшим отдохнуть от предыдущего праздника швеям и вышивальщицам необходимое убранство, задумался над свадебным подарком, отрядил счастливого Кили вместе с не менее счастливой супругой искать по кладовым более подходящие гобелены и старинные церемониальные подсвечники, которые так и не были найдены к их собственной свадьбе, ибо Тауриэль настаивала, что днем в Эреборе и без того достаточно светло, а ночью им свет не понадобится.

Теперь молодожены расплачивались за собственное нетерпение, правда, делали они это как-то радостно, воспринимая новые обозначенные на карте кладовки как истинное сокровище, так что Торин заподозрил недоброе… Впрочем, королевские дела никто не отменял, так что на подозрения времени не осталось. Гэндальф, похоже, решил отпраздновать со своей разведчицей и её собственное торжество, сидел в Эреборе безвылазно, словно боялся, что не позовут, протирал мантию в библиотеке, нахваливая запавшие в душу подушечки на каменных креслах, чего Торин не понимал и понять не мог, как ни пытался.

Договоры и прошения, расчистка шахт и труд в кузне, запуск плавилен на полную мощность и выковыривание Рубина из одной трубы - дракончик встал в скульптурном водоводе прямо поперек горла каменному Трору, вылезать отказывался наотрез, топорщил ирокез и собирался, похоже, вить гнездо! - все это наполняло дни Торина целым ворохом дел и вопросов. И помогала держаться под таким напором ему только Бильбо - безмолвные разговоры, то вблизи, то издалека, теплые объятия и украдкой сорванные поцелуи поддерживали гномьего короля невероятно. Особенно после поцелуев ему казалось, что ворочать камни в шахтах - легче легкого! По крайней мере, гораздо легче, чем добиться ответа на свои чувства у хоббитянки-разведчицы. Под вечер, запираясь в кабинете, он первым делом доставал из стола небольшой свиток - календарь, где старательно вычеркивал прошедший день, насыщенный, как и предыдущие, но приблизивший его к свадьбе и полному счастью ещё на шажок.

Частенько к нему присоединялся и Даин, по-прежнему помогавший устраивать и налаживать жизнь в Эреборе, хотя и не только из добрососедских чувств: сердце рыжего гнома ускоряло свой бег, стоило только Мириам показаться на горизонте, а уж разговоры о розах и вовсе выбивали почву из под ног короля Железных холмов. Останавливаться на розах Даин, однако, не желал, а потому приходил советоваться к Торину по вопросам загадочного хоббитячьего нрава, готовясь, как он сам заявлял, к первому настоящему свиданию. Но больше, чем к свиданию, Даин готовился к свадьбе с хоббитянкой, озабоченно выспрашивал, что для этой свадьбы главное.

После того, как Торин узнал о слухах, будто Бильбо собирается покинуть Эребор, а потом поговорил с ней по душам, он ответственно Даину заявлял: для хоббитянки главное - проговорить, а желательно, не один раз, что свадьба состоится. Он сам с трудом пережил ужасное потрясение, но, оказывается, косички для них совсем ничего не значат! Да-да! Ни символического переплетения судеб! Ни святости прикосновения к чужой голове, хранящей самую суть любого гнома, к его волосам, вытянувшимся оттуда, где рождаются его мысли, самые светлые и самые темные! Практически прикосновение к душе! Вовсе! Ничего! Не значит!

Торин пил отвар ромашки, без экивоков спрашивая его у Дори, наливал Даину, но без утайки рассказывал о невероятной непредсказуемости хоббитянок.

Не только Гэндальф оставался в Эреборе словно бы по своим делам - Мириам, продолжавшая руководить благодарной хоббичьей бригадой, отмывала залы, коридоры, лестницы и пролеты, упорядочивала библиотеки, набивала маленькие подушечки для совершенно жестких каменных стульев, раскладывала их по местам, но в процессе всегда находила минутку перемолвиться со своей племянницей на сердечные темы. Бильбо с удовольствием поддерживала беседу - обсуждать с родной тетушкой гномье очарование было занятно и утишало муку сердца, рвущегося к Торину. Мириам полностью разделяла восторг Бильбо относительно суровых подгорных королей, дивилась тому, как можно звать замуж без, собственно, зова, обещала уделить особое внимание даиновым волосам, а потом принималась вздыхать, представляя Железные холмы, засаженные розами, и себя с Даином среди этого цветущего великолепия.