От перемены мест слагаемых (СИ)

Чем дальше от опушки заходили гномы с хоббитянкой, но без волшебника, тем тревожнее делалась обстановка и смурнее – сами вынужденные путешественники. Лес угнетал, давил и пытался подчинить своей недоброй воле.

Гномы один за другим испытывали на себе это влияние – периодически кто-то пытался свернуть с тропы, бедолагам казалось, что там можно срезать, кто-то видел проблеск Долгого озера между ветвей, но или Взломщица, не терявшая бдительности, или кто-то из ближних гномов (чаще прочих ими оказывались Фили с Кили и сердитый Торин) успевали оттащить товарища от края дороги.

Теперь рассказы Беорна о местных пауках больше не вызывали в Бильбо недоверия, здешние паучары могли быть какого угодно размера, она бы не удивилась и тварям величиной с хорошо откормленного барашка из стада двоюродной тёти Розы. С удивлением поймав себя на таком сравнении, мисс Взломщица вдруг осознала, что очень соскучилась по Ширу, уютной норке, приветливой и живой зелени полей, лугов и даже – да-да! – лесов! Вместе с этим тревожным осознанием прорезалось настойчивое желание развернуться строго обратно и пойти домой. Благо, Бэг-Энд ясно виделся хоббитянке за поворотом тропы, который они недавно миновали.

И опытная разведчица уже развернулась, чтобы бодро шагнуть назад, когда в памяти всплыл, кроме домашнего уюта, домашний застой – там не было Приключения, не было дракона, не было Торина, сейчас тревожно её окликнувшего. Так что Бильбо уверенно крутнулась на пятке, поворачиваясь обратно к Дубощиту и краем сознания отмечая, что видение Шира завело бы её в чащу. От такой перспективы мисс Бэггинс передёрнуло, она резко пришла в себя, отбрасывая морок, и ускорилась, чтобы догнать подгорного короля – возле него было будто спокойнее. Причем, похоже, им обоим. По крайней мере, так тревожно на неё оборачиваться внук Трора стал реже.

Бильбо время от времени украдкой бросала взгляды на широкую спину идущего немного впереди Торина. Время от времени потому, что в столь недружелюбном месте, как этот лес, Бильбо предпочитала больше смотреть по сторонам и быть начеку. А украдкой потому, что после своего заявления о том, что Торин ей не нравится, она вроде как не должна была в открытую им восхищаться. А Бильбо сейчас восхищалась. Торин целеустремленно шел вперед несмотря ни на что. Лес действовал на него так же, как на других, но король был слишком упрям, чтобы поддаваться его чарам. Сила воли Торина Дубощита не могла не вызывать у Бильбо вполне закономерного уважения. Вот так же упрямо, смело, преодолевая все препятствия и не сгибаясь под ударами своей нелегкой судьбы, должно быть, шел Торин много лет назад в неведомые земли и вел за собой свой народ, изгнанный драконом из Эребора. С таким же решительным выражением лица отправился он на битву при Азанулбизаре, где потерял брата, деда и отца, где сразился с Азогом и получил свое прозвище. Казалось, что даже тьма расступается перед несгибаемой волей этого гнома. Весь вид Торина говорил о том, что сдаваться он не собирается, а это придавало сил и уверенности тем в отряде, кто не был так же крепок духом. Глядя на то, как уверенно идет вперед их король, уставшие и измученные гномы заставляли себя двигаться вперед, хотя порой казалось, что сделать следующий шаг уже совершенно невозможно.

Лес выматывал и пил силы, Бильбо потихоньку начинала терять концентрацию, и это пугало неустрашимую дочь Туков больше всего. Нужно было срочно изобрести способ освежить голову. Вечерний привал пришелся очень кстати, а ещё очень кстати пришлась идея Балина разведать местность посредством оглядывания с верхушки дерева.

Бильбо вызвалась добровольцем, благо – навыки она у оборотня в гостях восстановила, да вдобавок была самой лёгкой в Компании. Торин посмотрел несколько недоверчиво, но вздохнул, смиряясь, и лично, вновь – королевской рукой, плечом и головой, помог взобраться на нижний сук.

Карабкаться по ветвям оказалось ничуть не легче, чем шуровать по тропе: часть сучьев норовила подломиться прямо под хоббитянкой, предупреждая её, впрочем, жутким треском; другая часть – прогнила настолько, что даже не трещала, просто обламывалась, с пугающей бесшумностью отделяясь от ствола; и только треть всех веток после некоторых уговоров соглашалась выдержать Бильбо.

Однако наверху все сложности подъема окупились стократ – здесь гулял вольный ветер, весело щебетали птицы, отчего-то совершенно неслышимые с тропы, порхали бабочки и шелестела листва. А ещё тут было солнце! Красноватые закатные лучи нежно пригрели Бильбо, вновь ощутившую себя боевой разведчицей, лучшей в своём деле, но не единственной в своём роде. Определившись с направлением и прикинув расстояние до опушки, хоббитянка подышала ещё привольным и свежим воздухом Средиземья, а затем аккуратно стала спускаться к беспокойно ожидающим её гномам.