ОТ ПЕТРА I ДО КАТАСТРОФЫ 1917

В зависимости от внешней ситуации и внутреннего напряжения человек иначе себя ведёт среди родных, среди друзей, среди просто зна­комых на работе или на учёбе в университете. Особенно интересно ощу­щается психологическое самочувствие во время экзаменов, при приёме на работу или в окружении враждебных, потенциально опасных людей. Все описанные случаи отличаются состоянием ума, сознания, — его концентрацией, вниманием и, главное, — напряжением и максимальной формой эффективности. Многие философы обращали на это внимание, а великий Гёте ещё и красиво описал:

Мой пыл поэтический был невелик, Покуда мне счастия виделся лик; Но только мне жизнь угрожала бедой, Он вспыхивал ярко, как огневой.

А для еврея — это постоянное состояние, постоянно высокий уровень напряжения на чужбине, среди чужих, это уже как привычка. «Чтобы жить по существу, должны жить в состоянии кризиса. Чтобы распро­бовать жизнь, следует не только рисковать, но и терять. Вкус жизни, её реальное проявление — в пограничных ситуациях», — верно заметил Карл Ясперс. Именно в критических моментах, в моментах максималь­ного напряжения человек раскрывается полностью, раскрывается весь его потенциал, который при обычной благополучной жизни чаще всего используется слабо.

В случае же с евреями максимально проявляется истина — «Необ­ходимость обостряет разум».

И благодаря этому фактору по объективной причине еврей получает естественное преимущество перед расслабленным коренным жителем.

У евреев это развитие интеллекта по причине напряжения, привычка жить и работать с постоянно высоким напряжением ума закреплялась веками из поколения в поколение. На протяжении многих веков работа с деньгами: торговля и ростовщичество, — также обусловили специфику этого типа ума.

Но евреи умудряются тему своего выдающегося ума трактовать по-своему.

«Мысль о том, что в основе непохожести евреев на всех других людей лежит особый тип мышления, высказывалась на протяжении послед­них двух тысячелетий неоднократно. Например, известный этнограф начала 20-го века Л. Я. Штернберг считал, что «еврейский народ обязан своим всемирно-историческим значением такому свойству еврейской национальной психологии, как сведение всей истории к одному фактору (так называемый «редукционизм мышления»).

Или давно известно, что евреи занимают в массе своей такие сферы умственной деятельности, которые связаны так или иначе со счётно- формализующей функцией: математика, шахматы, финансовые опера­ции и т. д.», — отметили ученые ИН.

Ещё проще объяснения у некоторых евреев — на старом религиозном тезисе избранности: Бог этот народ избрал себе любимым, выделил, и, следовательно, — наделил особым умом, особым интеллектом. Как объ­яснима «любовь» к счёту, так и объяснима закономерная «любовь» к юриспруденции. ИН: «. очень характерна мелочная регламентация повседневного быта, его так называемая «табуация». И неверно было бы утверждать, что с упразднением кагала и с так называемой эмансипацией евреев ушла в прошлое и эта сторона их жизни.

Дело в том, что именно на основе мелочной регламентации быта и связанной с ней ролью раввинов как арбитров в практике разрешения постоянно возникающих противоречий между теми или иными предписаниями Талмуда развивалось гипертрофиро­ванное «правовое самосознание» евреев, т. е. их склонность решать между собой спорные вопросы исключительно на основе формаль­но-юридического манипулирования условными статьями права, а не на основе коррекции права такими общепризнанными в неев­рейской среде неюридическими понятиями, как «правда», «совесть» и «справедливость»».

Следующим результатом «фактора чужбины» можно отметить ка­чество «граничащее» с хорошим умом — хитрость. В условиях чужбины еврей по понятным причинам не мог проявить свою агрессивность, по крайней мере, напрямую — как насилие. Поэтому агрессивность проявлялась через мощный ум — как хитрость. Очень категорично заметил Макс Гендель: «Евреи больше руководствуются качеством хитрости. Расовое чувство в них настолько сильно, что они различают только два класса людей — евреи и гои. Они презирают другие нации и, в свою очередь, презираются ими за свою хитрость, корыстолюбие и жадность».

Говоря о хитрости, стоит заметить ещё два аспекта этой темы. Когда решают похожую проблему два ума, но ума разного уровня развития, разной мощности, то объективно в результате всегда будет два реше­ния: одно хуже, а другое лучше, то есть один из двоих проиграет. А так как понятие хитрости есть понятие относительное и субъективное, то с позиции менее умного ума — лучшее решение всегда можно назвать хитрым, а его автора — хитрецом.