ОТ ПЕТРА I ДО КАТАСТРОФЫ 1917

«Жены постепенно выстроили себе дома на единственной улице, и после их отъезда сохранившей в их память название «Дамской». Му­жья сначала имели с ними свидания в тюрьме, но постепенно получили разрешение уходить домой, к женам на целый день. Сначала ходили в сопровождении часового, который мирно дожидался их на кухне, где его угощала кухарка, а впоследствии они переехали в домики жен».

Большевики, коммунисты в СССР кляли Николая-«кровопийцу», а заключённые советских лагерей мечтали о «двух часах работы по по­лудни» с шахматами во время затянувшегося перекура.

Современные российские масоны отдали дань памяти своим едино­мышленникам-декабристам в лице Кавалера ордена Св. Константина — знаменитого современного скульптора Зураба Церетели, создавшего в 2008 году большую скульптурную композицию в честь «мучениц» — жен декабристов.

Закончить тему «декабристов» можно словами Карамзина: «Бог спас нас 14 декабря от великой беды. Это стоило нашествия французов». А декабрист Муравьёв-Апостол после восстания признался: «Всегда благодарю Бога за неудачу 14 декабря».

Российское общество наконец-то ценой крови разобралось в опас­ности масонов, в их гуманитарных началах, заканчивающихся ради­кальным экстремизмом, и отпрянуло от них с брезгливостью и опаской, отвернулось, хотя следы деятельности масонов можно было ещё долго наблюдать.

После бурного развития масонства при Екатерине «великой» в ре­зультате восстания масонов-декабристов при Александре Первом и Ни­колае Первом российское общество, Россия получили длительный «им­мунитет» от масонства — до 1906 года, после чего опять начался бурный рост тайных масонских организаций в России, закончившийся масонской Февральской революцией и захватом власти в России, которую они не смогли удержать, её у них отобрали ещё более радикальные силы.

В этой главе мы наблюдали, как Николай Первый справился с «ма­сонской проблемой», а в следующей главе будем наблюдать, как в этой теме разобрались наши великие мыслители той эпохи.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Исторический момент — период талантов и гениев

Что самое сильное? — Мысль.

Пифагор

До 19 века в Европе умничали много философов: Бекон, Локк, Юм, Декарт, Спиноза, Фихте, Кант и к концу 18 века в расцвете был Гегель; и такая же интересная картина был и среди литераторов: от Боккаччо, Шекспира и Сервантеса до — в расцвете в конце 18 века — И. Гете и В. Скота.

Если попросить читателей назвать русского писателя или фило­софа, жившего до 19-го века, то возникнут существенные трудности, в лучшем случае назовут пишущего оды ученого Михаила Ломоносова (1711-1765 г.), о котором Николай Гоголь говорил: — «отец нашей стихотворной речи»; далее подскажут специалисты — такой же лю­битель од В. К. Тредиаковский (1706-1768), «отец русской трагедии» А. П. Сумароков (1717-1777), М. Щербатов (1733-1790 г.), переводчик и «отец» комедийных пьес Д. И. Фонвизин (1745-1795), ученик Адама Смита — «отец» российской экономики Иван Третьяков (1735-1776 г.), и широко известный опальный «отец критики» А. Н. Радищев (1749­1802). Вышеперечисленные лица можно назвать «первой волной» начавшегося процесса.

В их лице дворянство наконец-то начало «выздоравливать», — на­чало поворачиваться к народу и национальной культуре. После Ломо­носова Бог с середины 18-го века стал сыпать на русскую землю умных людей.

Прошло 900 лет от Крещения Руси, а в России в литературе всё ещё начиналось, и ещё никто не писал повестей, романов и хороших стихов. Это, конечно, говорит много о развитии российского общества,

его коллективного ума, интеллекта и т. п. С философией и философами дела обстояли ещё хуже, картина была ещё скуднее. Да, было до этого немало выдающихся мыслителей на Руси — тот же Михаил Ломоносов, Сергий Радонежский, Серафим Саровский и другие церковные мысли­тели. Можно ещё вспомнить мудрого русского человека Ивана Пересве- това, который написал для Ивана Грозного ряд работ, где утверждал, что царь должен опираться не на крупных феодалов-бояр, а на служилых людей (чиновников, гос. аппарат). Можно вспомнить Ивана Посошкова (1652-1726), который подсказывал Петру Великому — «крестьянское богатство — богатство государственное, а обязанность помещиков — служить своему государству, а не разорять его, обогащая себя». Можно ещё попробовать поискать выдающихся русских людей, но следует признать, что на этом этапе в интеллектуальном развитии отставание от Европы было внушительным.

Но в конце 18 века — начале 19-го сошлись в одной точке несколько факторов, сделавших сильнейший толчок развитию русской мысли, общественной мысли, и через два десятка лет Пушкиным, Гоголем, Тют­чевым и Лермонтовым был достигнут мировой уровень, когда в Европе длинную цепочку выдающихся мыслителей замыкал уже Георг Гегель и создавал свою «великую» обманку Карл Маркс.