ОТ ПЕТРА I ДО КАТАСТРОФЫ 1917

Ф. Тютчев был младше Пушкина на пять лет, но мудрел даже быст­рее А. Пушкина, и на юношескую бодливую «Вольность» А. Пушкина ответил:

Но граждан не смущай покою И блеска не мрачи венца.,

и дал точную оценку декабристам — «жертвы мысли безрассудной». Но оптимистически надеялся на благоразумие и единство:

Опально-мировое племя! Когда же будешь ты народ? Когда же упразднится время Твоей и розни, и невзгод. И грянет клич к объединенью, И рухнет то, что делит нас? Мы ждём и верим Провиденью: Ему известны день и час.

Но чтобы упразднилось время розни, необходимо было, чтобы не было такой разности в сознании, чтобы уровень сознания введенных в заблуждение российских масонов, «декабристов, бунтарской моло­дёжи был выше, одинаков с лучшими умами России. М. Лермонтов пытался своим поэтическим ликбезом ликвидировать эту отсталость в своём произведении «Пир Асмодея», в котором помощник Сатаны докладывает Сатане:

На стол твой я принес вино свободы, Никто не мог им жажды утолить, Его земные опились народы И начали в куски короны бить.

Знаменитый писатель О. Бальзак, свидетель масонской атаки на Францию, и внимательно наблюдавший за жизнью, обратил вни­мание: «Современное равенство, разлившееся сверх меры в наши дни, вызвало в частной жизни, в соответствии с жизнью политической, горды­ню, самолюбие, тщеславие — три великие и составные части нынешнего социального «я»» (роман «Биатриса»).

Это подметил и философ Тютчев: «О, нашей мысли обольщенье, ты, человеческое Я». Тютчев был даже философом-мистиком:

Тени сизые смесились, Цвет поблекнул, звук уснул, Жизнь, движенье разрешились В сумрак зыбкий, в дальний гул Мотылька полёт незримый Слышен в воздухе ночном. Час тоски невыразимой! Всё во мне, и я во всём.

И на этом пути пришел к верным ведическим («языческим») воз­зрениям в своём знаменитом:

Не то, что мните вы природа, Не слепок, не бездушный лик.

Ф. Тютчев, долго живя в Европе, внимательно наблюдал за умами европейских политиков и пришел к интересным выводам: «Давно уже в Европе существуют только две действительные силы — революция и Россия. Эти две силы теперь противостоят одна другой, и может быть, завтра они вступят в борьбу». Фактически, исходя из глубинных интенций Запада, он предсказал Крымскую войну.

Выше мы наблюдали, как А. Пушкин обнаружил новую негативную тенденцию, связанную с появившимися в России ростовщиками, и его реакцию. В этом случае даже либеральный П. Чаадаев возмутился: «Странное дело! В конце концов, признали справедливым возмущение против привилегий рождения (монархии). между тем всё ещё находят несправедливым возмущение против наглых притязаний капитала, в тысячу раз более стеснительных и грубых, нежели когда-либо были притязания происхождения».

Эту капиталистическую тенденцию противостояния злата и души, злата и Родины обнаружил Николай Гоголь (1809-1852) и решил ярко показать ее в произведении «Тарас Бульба» и особенно в своем бле­стящем произведении «Мертвые души», в котором пытался показать, как новая тенденция злата и корысти убивает в живом человеке живую душу, и ходят живые трупы.

Несмотря на критику «немытой России» и «мундиров голубых», на этой опасной тенденции решил заострить внимание и Михаил Лер­монтов в своей притче «Преступник» (1829 г.), в которой «герой» — эдакий «новый русский» пропитанный «прогрессивными» веяниями, был недоволен своей «малой Родиной» — семьей, отцом, родной «варварской» деревней и удрал из отеческого дома в поисках свободы и злата и —

. в лесах, изгнанник своевольный, двумя жидами принят я.

Результаты лихого разбоя оказались для «героя» весьма трагич­ными — родная деревня разграблена и сожжена, а отца нашего «героя» новые друзья по мировоззрению убили. Вот только тогда над могилой отца его встряхнуло, он ужаснулся от происходящего, от себя самого, начал прозревать:

Гляжу: сырой ещё бугор. Над ним лежит топор с лопатой, И конь привязан под дубами, И два жида считают злато.

И прозревший «герой» страшно мучился и казнил себя, и в этом настроении расправился с коллегами по преступному бизнесу — одного утопил, другого повесил. Вот таков конец этой печальной нравоучи­тельной истории Лермонтова, вывод которой, конечно же, не в убийстве преступных сообщников, а в важности верного мировоззренческого выбора.

Федор Тютчев также пытался звонить в колокол и достучаться до русского человека в статье «Россия и Германия», книге «Россия и За­пад» и в стихах пытался объяснить русскому человеку о европейских «цивилизованных» политиках и либералах:

Напрасный труд! Нет, их не вразумишь: Чем либеральней, тем они пошлее; Цивилизация для них фетиш, Но недоступна им её идея. Как перед ней ни гнитесь, господа, Вам не снискать признанья от Европы: В её глазах вы будете всегда Не слуги просвещенья, а холопы.

Кому были посвящены последние строки этого стихотворения, и кто противостоял Пушкину, Гоголю, Лермонтову и Тютчеву — мы рассмотрим в следующей главе.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Первый критик и «О. Р. И.»