От победы к миру. Русская дипломатия после Наполеона

Оценка императором Александром событий в Вартбурге продемонстрировала границы просвещенного реформизма (или раннего либерализма), столь характерные для его правления. Как это объяснял Нессельроде, что также подтверждал император, конституционный порядок Веймара отвечал как духу времени, так и размерам территорий, управляемых великим герцогом Карлом Августом, «благодетелем, дарующим свободы своему народу». На основании своей конституции подданные герцогства Саксен-Веймар-Эйзенах пользовались правом свободного устного или письменного обсуждения государственных интересов, а также классовых и личных, то есть всего, что входит в понятие общественного блага (le bien public). На самом деле, великий герцог не мог оспаривать эти конституционные свободы, не нарушая охранительного принципа Германского союза, стабильность которого имела решающее значение для европейского мира. В то же время отношения великого герцога с федерацией обязывали его подавлять и пресекать всякое злоупотребление «этой же самой свободой слова и печати», которые нарушали конституцию герцогства Саксен-Веймар-Эйзенах или законодательство Германского союза. Иными словами, ни одно государство, входящее в федерацию, не должно было действовать таким образом (или разрешать действия со своей территории), чтобы это наносило ущерб федеральной системе или являлось бы вмешательством во внутренние дела государства, входящего в федерацию. Вартбургское сборище нарушало эти предписания: там обсуждались поступки всех германских монархов, поносились классовые различия и была провозглашена новая ассоциация всей немецкой молодежи. Всякая группа случайно собравшихся студентов, по заявлению российского правительства, не должна была возомнить себя полноправным членом Германской конфедерации. Иными словами, университеты не являлись сеймами, а национальное представительство не означало открытой политической борьбы.

Летом 1819 года, когда Франкфуртская комиссия подошла к завершению своей работы, были заложены основы прочного мира внутри Германского союза и между германскими государствами и Францией. Однако события на местах продолжали вызывать новые опасения и обсуждения. Еще в марте 1819 года убийство А. фон Коцебу, агента российской миссии в Мангейме, известным революционером вызвало беспокойство среди русских дипломатов[155]. Еще более зловещими были политические волнения и еврейские погромы (погромное движение «Хеп-хеп»), начавшиеся в августе в Вюрцбурге (Королевство Бавария) и распространившиеся среди студентов, ремесленников и фермеров по германским землям [Sheehan 1989: 406–408, 449–450][156]. Эти и другие признаки радикального влияния привели к тому, что федеральный парламент во Франкфурте принял Карлсбадские указы (20 сентября 1819 года), которые призывали германские правительства не допускать ведения подрывных речей в университетах и запрещали университетам нанимать преподавателей, уволенных из других учреждений за подстрекательство к мятежу. Этими указами также были созданы комиссии по регулированию деятельности прессы на всей территории Германского союза и федеральное управление по расследованию революционной агитации, распространившейся в нескольких государствах. Поддерживая решительные действия государства, российское правительство все еще продолжало проводить политику невмешательства в германские вопросы[157].

Озабоченность союзников по поводу студенческих волнений в германских государствах также подогревала ведение дипломатических разговоров о конституционной политике. Меттерних, в частности, настаивал на согласованном ответе на то, что он воспринимал как революционную угрозу, возникающую в результате распространения конституционализма, хотя он не выступал против конституции как таковой. В мае 1818 года король Баварии издал конституцию, и три месяца спустя великий герцог Бадена последовал этому примеру. В сентябре 1819 года Вюртемберг получил конституцию, основанную на соглашении между монархом и сословиями. В Пруссии усилия Гарденберга и других по созданию национального представительства продолжались до лета 1819 года. Прусские дебаты закончились, когда Фридрих-Вильгельм III приказал Гарденбергу присоединиться к Меттерниху в отказе от идеи всеобщего представительства народа. После этого в результате австрийско-прусского сотрудничества в сентябре 1819 года были разработаны Карлсбадские указы, а в следующем году – Венский заключительный акт (Schlussakte). Заключительный акт 1820 года заменял собой Союзный акт (Bundesakte) 1815 года в качестве конституционной базы Германского союза. Заключительный акт укреплял власть монархии и инструменты политических репрессий, но не устранял основную напряженность между законодательной властью франкфуртского парламента и независимостью отдельных германских государств, включая конституционализированные государства, неоднократно описываемую в дипломатических сообщениях России[158].