От протеста к сопротивлению

Если вы, осмотрев 10, 20 или 30 приютов для иностранных рабочих, окажетесь в состоянии забыть все эти невыносимые запахи переваренной курицы, пережаренной рыбы, чадящего масла, у вас в сознании останется лишь общая серая картина — картина полной безнадежности. Бараки на грязных городских окраинах, окруженные забором из колючей проволоки; бараки на улицах, продленных за городскую черту — вновь с заборами из колючей проволоки, с будками для сторожей; такие же бараки на заводской территории. Переоборудованные [под жилье] складские помещения под крышами фабрик, сараи, переделанные кинозалы, перестроенные — поскольку подлежали сносу — дворцы и руины, бытовки. С водой и без воды, с подачей горячей воды и без. С сортирами и без. А также современные высотные дома, с точки зрения гигиены — бункеры для мужчин и женщин отдельно. Койки в два яруса и впритык. Три человека на комнату — и шесть человек, восемь, десять. Одна тумбочка или один шкафчик на человека. Один стул на человека, один стол на всех. Разброс вариантов: от типичной ночлежки до типичной турбазы в современном стиле. За размещение иностранных рабочих несет ответственность предприятие. Расходы на строительство (оборудование) приютов колеблются от 3,5 до 100 марок на человека. Но вне зависимости от того, имеем мы перед собой дворец или хлев, впечатление одно и то же — полной безнадежности. Поскольку в любом случае это жизнь отдельно от немецкого населения, в собственном замкнутом мирке, отдельно от своих жен и любых других женщин, в изолированных друг от друга мужских и женских общежитиях, с автоматами для продажи сигарет, отдельной столовой, мелочной лавкой, а если показывают кино — то тут же, на складе. Для этих людей никто не устроил курсов немецкого — и они даже по городу ходят только кучкой. Чужаки, которые так и останутся чужаками — из–за условий проживания, условий, на которые, может быть, можно согласиться на 2–3 года, но которые, став постоянными, неизбежно порождают лагерный психоз, гомосексуализм и расизм.

326 тысяч из 1,3 миллиона иностранных рабочих проживают в ФРГ уже свыше трех лет, 135 тысяч — свыше пяти лет. Две трети мужчин — иностранных рабочих женаты. Если посчитать женщин, в браке состоит около 600 тысяч. У 200 тысяч жены (или семьи) находятся в ФРГ. Лишь половина — 100 тысяч — живут вместе, остальные — раздельно. Институт проблем народонаселения при Мюнстерском университете установил, что только 1 % всех семей иностранных рабочих обеспечен достаточным жильем. Исследования по отдельным отраслям промышленности показали, что лишь 2,8 % семей иностранных рабочих обеспечены жильем в соответствии с действующими в ФРГ нормами (без учета горнорудной промышленности; с учетом горнорудной промышленности эта цифра возрастает до 20,65 %)[145]. В земле Баден—Вюртемберг этой весной приступили к строительству 200–квартирного дома для иностранных рабочих. Насколько известно, это первый проект такого рода. Поскольку ситуация с жильем в ФРГ до сих пор более чем напряженная, никто пока не собирается создавать и воплощать в жизнь специальные жилищные программы для иностранных рабочих, опасаясь, что это вызовет еще более откровенные конфликты между иностранцами и [западными] немцами.

Предположение, что расизм [западных немцев] воплощается в этой тактике создания недостойных человека, асоциальных, изолирующих условий существования иностранных рабочих…[146]

… представители хозяев внушили им, что нужно поддерживать такой темп[147], который каждому в отдельности обеспечит высокую зарплату. Хозяева установили такой темп, к которому другие просто не могут привыкнуть — в первую очередь те, кто знает, что такое аккордная оплата, аккордные ножницы, и знает, кого можно считать нарушителями аккорда, кто имел собственный опыт работы [в этой области] и собирается дожить до 65 лет[148].

Тактика хозяев привела к антитурецким настроениям [у рабочих–немцев], которые не могли знать, какие указания даны туркам. Профсоюзный активист, который мне об этом рассказывал, резюмировал случай так: «Они[149] умышленно создают преграды между нами и иностранцами. Напишите об этом. Разоблачите их. И объясните это своим коллегам!» А член производственного совета рассказывал: «Конечно, мы — профсоюз и производственный совет — хотим сотрудничать с иностранными рабочими. Но когда я прихожу в приют, где в крошечную каморку набились — как сельди в банку — десять человек, они на меня набрасываются с криками. Они полагают, это я виноват в том, что они живут в таких условиях. Мне становится стыдно, что я — член производственного совета. Я ухожу от них, пятясь задом. Второй раз меня уже вообще не впускают». Это, конечно, несколько сбивчивые рассказы — но это рассказы типичные. Иначе о них нет смысла и писать.

ПРИМЕР