От сессии до сессии

— Убейте их+!

— Чем? Портфелями? Конспектами по истории партии?

— Конспектами, ребята, не надо! Вам еще экзамен сдавать. Ну, тем, кто выживет, по крайней мере.

— Да что там такое? Откройте! Что за шутки дурацкие! Мы Ивану Афанасьевичу пожалуемся.

Это снаружи. Конечно, тарантулы способны на всё. но вряд ли они умеют говорить человеческими голосами… В научной литературе нет ничего о говорящих тарантулах.

— Кто это? — спросил самый смелый.

— Дед Пихто! Нас сюда послали на лекцию. По истории партии. Наш преподаватель заболел.

— Вы люди?

— Ты что идиот? Ну, хватит уже! Пошутили и хватит. Открывай давай, шутник! Слышь!

— Чего слышь?

— Чего вы закрылись?

— А тарантулы где? Там были тарантулы. Вот мы и закрылись. А сейчас они где? Рядом с вами их нет?

Это была группа экономистов. Им, конечно, история партии постольку поскольку, но раз сказали, нужно идти. Так вот один из них хмыкнул. Нагло так и громко.

— Обкурились что ли? Какие тарантулы?

— Ну, большие такие, лохматые. У них окрас желтый и черные полосы. Кстати, укус их смертелен. Хлопнул и уноси. Кто на новенького? Вот такие дела, ребята. Так тарантулы с вами?

— Иван Афанасьевич! Что у вас там происходит?

Иван Афанасьевич молчал. Лучше бы спросили что-нибудь по истории партии. Эта тема ему ближе.

— Слушай, дебил! Если ты сейчас не откроешь двери…

Смельчак осторожно вытащил стул. Остальные отошли подальше. Двери распахнулись. Ко всеобщему удивлению потока тарантулов не последовало. Вообще ни одного. На пороге стояли студенты. Из другой группы. Экономисты.

— Чего закрывались-то?

— А это… где тарантулы? Вы чо их не видели? Тут были тарантулы! Вот такущие! Мохнатые!

15 КРУЖАТСЯ ДИСКИ! О!О!

У Жени была громкая фамилия Добролюбов. И надо же так! После университета он стал редактором районной газеты. Газета при нем преобразилась. В ней появились проблемные статьи, критика в адрес районных властей, стали много писать о культуре и досуге. Женя был охотником и рыболовом. И все свободное время пропадал или на охоте, или на рыбалке. А зачастую совмещал и то, и другое. Первый секретарь видел, что газета пользовалась популярностью, поэтому некоторую резкость прощал. Тем более, что партия требовала больше критики и самокритики.

Прибрежные кусты зашевелились, раздался шелест, как будто переворачивали страницы газеты.

Из зарослей поднялась плотная утиная туча, утиный крик разорвал утреннюю тишину, как взрыв снаряда. Для него это было неожиданно. Он не приготовился к такому. Ружье было заряжено. Он схватил его. Стремительно поднялся. Как в армии перед офицером.

Он вскочил на ноги, прицелился, сделал шаг вперед, забыв, что он не на берегу. И полетел в воду. Ледяной холод иголками пронзил каждую клеточку тела. Дыхание перехватило. Он подумал не об этом. Ружье выпало из рук. Хорошее ружье, которым он гордился. Он уже хотел нырнуть за ним, догнать его до того, как оно опустится в ледяной мрак и погрузится в мягки ил. Тогда уже найти его будет невозможно. Тут же понял, что это безумие. Судорожно подгреб к лодке. Ухватился за край.

Лодка накренилась. Он стал подтягиваться. Осторожно. Резкое движение — и перевернет. Перевалился. Упал на дно лодки. Как жалко ружье! Новенькое! В этом году купил. Теперь не скоро купит другое. А значит, осенняя охота накрылась. А сейчас столько дичи!

Его нашли на следующий день. Лодку отнесло течением, она застряла в прибрежных кустах.

В очередном номере районки опубликовали некролог с фотографией, на которой он выглядит, как в студенческие годы: с черной бородкой, длинными волосами и прямой челкой, как у битлов. В черном костюме с узеньким галстуком. Ему бы понравилась эта фотка.

Он был неплохим редактором. Хотя сам особо не любил писать. И понимал, что писатель из него неважный. От силы его хватало на очередную передовицу, которую он долго вымучивал.

Женя был вторым, кто умер из нашего курса. Первым тоже был Женя. Лавров. Тот самый, который рассчитался с Толей за проигрыш в карточной игре американскими джинсами. Лучше бы он тогда выиграл. Но никому не дано знать своей судьбы.

Но не об этом. Поскольку это всё-таки книга студенческих историй. Хотя это тоже очень интересно, как сложилась жизнь выпускников.

Битлов Женя узнал еще в выпускном классе. И на всю жизнь влюбился в них. То есть в их музыку. Потом была армия с ее строевой, когда приходилось петь и слушать совсем другие песни. И с этой поры у него сформировалась к советской попсе стойкая аллергия.

Уже в университете он слушал целые альбомы, а не отдельные синглы на миньонах.

У него был магнитофон «Астра», лучший по тем временам советский аппарат. Тянул он на месячную зарплату рабочего или ИТР. Перед университетом Женя два года работал, так что свою заветную мечту он сумел исполнить. Но чтобы попасть в клуб избранных, нужно было обзавестись диском, желательно западным, одной из музыкальных групп. Стоили они от сотни и выше. Такая роскошь большинству студентов была недоступна. Даже редкие переводы из дома не спасали. Зато существовала хорошо отлаженная система. И меломаны мечтали попасть туда и стать своим.