От сессии до сессии

Женя не просто мечтал об этом, он жил этим. Попасть в клуб избранных стало целью его существования.

Но как открыть дверь в заветный клуб западной музыки? Единственный ключик — это заветный диск.

Как-то речь зашла о битлах. Женя говорил о них восторженно, в основном одними междометиями. Другие такого восторга не разделяли. Жене это было непонятно.

— Сколько у тебя альбомов? — спросил Лавров.

— Пять! — гордо ответил Женя. — Уже пять кассет. У меня вообще-то «Астра». Звук, знаешь, какой!

— Кассет?

Лавров улыбнулся.

— А хоть с дисков записано?

— Ну…

— Если переписал с другой кассеты, качество не может быть хорошим.

Женя согласился.

— Да где же я диски возьму!

— А не надо их брать. Одного диска хватит. И все остальные будут у тебя. Очень простая схема.

Женя рассказал про неформальный клуб меломанов. Как действует эта система. Всё по-детски просто. Но требуется незначительный первоначальный капитал. Хотя для многих он все же значительный. Лавров не был музыкальным фанатом. Такое впечатление, что ничего его в жизни серьезно не интересовало. Ко всему он относился легко. Если что-то ему было интересно, то как-то так, слегка, мимоходом, чуть ли не на бегу. Девушками он не увлекался. По крайней мере, никто его не видел с какой-нибудь прекрасной прелестницей. И разговоров на эту тему избегал. Похабных анекдотов не рассказывал. Внешность у него была завидная. И девушки западали на него. Но, вероятно, ни одной еще не удалось заполучить его сердце. А может быть, здесь была какая-то таинственная история.

Добролюбову даже по ночам во сновидениях являлся заветный клуб меломанов. Нужно было действовать.

Он перестал брать в столовой мясное. Никакого кофе. Слабо заверенный сладковатый чай. Жалостливые письма родителям, особенно бабушке, посыпались осенним листопадом. Бабушка была аристократических кровей. Ее детство и молодость прошли в северной столице. Видела Александра Александровича Блока. Любимому внуку подарила турку, которой было не меньше ста лет. Кофе, сваренное в ней, пахло балами и кавалергардами. Кстати, растворимого кофе тогда не было. Покупали кофе в зернах, которые еще нужно было правильно обжарить, а потом смолоть.

И вот собрана желанная сумма. И в воскресенье Женя рванул на барахолку. Узнать торговцев дисками было просто. Они стояли в сторонке. Почти на всех были длинные плотные пальто. У каждого портфель. Или держал в руках. Или портфель стоял возле ног. Женя выбрал самого, как ему показалось порядочного. В кепке.

— Мне бы диск.

Тот в фуражке покосился на него, изучающе рассматривал.

— И чего?

— Диск. Чего! Пластинку, то есть.

— Пластинки, молодой человек, продаются в культтоварах. А вон видите бабушка сидит. Она старые продает, ретро. За копейки.

— Да мне бы западное. Современное.

Кепка еще пристальнее оглядела его.

— Ну… А что интересует?

— Битлы вообще.

— А конкретно?

— Последнее что-нибудь.

— «Эбби роудз» устроит?

— Устроит! Еще как устроит! Только это… Мне надо оригинал, а не перепечатка.

— Ну, это на полтинник дороже.

— Конечно. И это… без обмана чтобы.

— Обижаешь, друг! Я же здесь постоянно стою. Мне проблемы не нужны.

— Ладно! Покажи!

Придерживая кепку, торгаш наклонился, щелкнул замком на портфеле.

— Вот! Гляди!

Женя готов был запрыгать на месте. Но сдержался. Он уже наслушался советов. Долго рассматривал конверт. Потом извлек наполовину диск, крутил его и так, и эдак, рассматривал блики, нет ли царапин. Вроде бы всё чисто.

Ему показалось, что прошла вечность, пока он дождался автобуса. Потом целую вечность ехал до городка. Народу было немного. Даже свободные места. Женя держал портфель на коленях. Рисовал апокалиптические картины. Зашел пьяный бугай, встал возле него, а потом повалился прямо на портфель. Откуда раздался треск. Или зашли менты. «Откройте, пожалуйста, ваш портфель? Откуда у вас иностранная пластинка?»

Наконец-то он в общежитии. И комендантша на месте. Ключ от ленинской комнаты она дала. Женя сказал, что в райкоме ему дали пластинку с записью выступлений на последнем съезде. Поверить в такое она не могла. Ну, а вдруг? И она не дала ключ. Это же идеологическая диверсия.

Лучше от греха подальше. Ну, подумаешь, соврал хлопчик. А кто в наше время не врет?

Ленин был представлен гипсовым бюстом, который стоял на тумбочке на красной ткани. А напротив него на черных ножках большая радиола. Такие можно было увидеть только в красных уголках и ленинских комнатах.

Это была прекрасная советская техника. Даже глушилки не могли убить на ней вражеские голоса. В прочем, Женя их не слушал. Или почти не слушал. Кроме коротких комментариев Сени Новгородского и песни западных групп.

Качество было ни туда ни сюда, ни в Красную Армию. Но зато можно было узнать последние новости музыкальной жизни. А вот партийные и комсомольские лидеры могли слушать эти самые голоса с полным удовольствием, чтобы еще аргументированней обличать американский империализм вместе с его приспешниками. Женя сбросил пальто на стул и включил радиолу.

Радиола приветливо замигала. Чего-с угодно? Послушать радио или покрутить пластинки?