От солнца к солнцу

Мы встретились и познакомились позапрошлым летом. В котловане готовились тогда к знаменательному событию. Уже давно был осушен участок земли, огражденный перемычкой, и землеройные машины уходили все глубже и глубже. Вот-вот кто-то из экскаваторщиков должен был достичь предельной отметки. Предельной в том смысле, что дальше уже рыть в этом месте не нужно, и экскаваторщики могут уходить, уступив место бетонщикам. Две фамилии стояли в те дни рядышком во всех сводках: Евец и Лямин — старые, с первой еще зимы соперники. Их машины шли, что называется, шаг в шаг, и метра не уступая друг другу, но работали они в тяжелом глинистом грунте, и когда одна машина начинала вязнуть, другая подползала к соседке и вытаскивала. Вот так вместе, — может быть, Евец только чуточку раньше, или, как говорят бегуны, на грудь раньше, — и достигли намеченного предела. Около их исцарапанных, обрызганных глиной машин собрались все, кто были в тот час в котловане. Получилось что-то вроде маленького митинга. И вдруг где-то высоко над нами проплыл гудок парохода. Все невольно вскинули головы. Парохода нельзя было увидеть. Он шел там, по реке, наверху, за перемычкой. Мы были ниже его на сорок метров. Пароход еще раз прогудел, словно салютуя Евецу и Лямину, всем их товарищам.

В то утро мы и встретились первый раз с Масловским. Мир тесен: у нас с ним оказался общий знакомый — Борис П., мой товарищ по редакции.

— Передавайте привет Борису. Скажите: от Генки-вратаря.

Когда у вас оказывается общий знакомый, разговор идет куда легче. И вот уже передо мной не главный инженер строительного участка, а мальчишка с Никитского бульвара, веселый, озорной, всем наукам предпочитающий одну-единственную — футбольную. Во дворе, да и на всем Никитском плюс Гоголевский и Тверской бульвары не было вратаря лучшего, чем Генка Масловский. Он брал «мертвые» мячи, даже те, что летят в «девятку». И даже в канун школьных выпускных экзаменов разыскать его можно было не дома, не в библиотеке, а на спартаковском стадионе в Тарасовке. Там тренировался сам Акимов, а как же упустить возможность поглядеть на него, перенять, так сказать, опыт. Что же касается экзаменов, то, как выяснено, к ним удобно готовиться и в электричке, когда едешь из Москвы в Тарасовку и из Тарасовки в Москву. А через месяц Генка Масловский ушел на войну и возвратился с войны инвалидом второй группы, раненный в рукопашном бою под Ржевом, с солдатским орденом Славы. Потом — институт, преддипломная практика в Саянских горах, Волго-Дон…

Так вот, шли мы тогда с Геннадием Федоровичем по котловану, взбудораженные только что происшедшим событием — спуском экскаваторов на предельную отметку, и он, размашисто вышагивая, мечтал вслух:

— Бетончиком бы поскорей заняться!

Я напоминаю ему эти слова сейчас, в январе, когда выйдя из технического отдела, снова идем мы с Масловским, ныне уже начальником участка, по котловану гидростанции.

— Мечты сбылись, — басит Геннадий Федорович. — Теперь от бетона не отбиться. Заливает нас бетоном.

Идем, а над головой по высокой стальной эстакаде проносятся поезда с платформами. Шагает на своих великаньих, расставленных чуть не на всю ширину котлована «ногах» кабель-кран. Грохочут виброхоботы. Вспыхивают огни электросварки.

Вслушиваюсь, вглядываюсь: вот что значит большой бетон! Он идет беспрерывным потоком. Краны едва поспевают подхватывать с платформ бадьи и опрокидывать их в трубы виброхотов, по которым бетон падает в блоки.

— Бетонируем здание ГЭС, — говорит Масловский, — вышли с фундамента на бычки, заканчиваем. Времени у нас в обрез. В сентябре хотят перекрывать Волгу. А куда деваться воде, пока нет еще плотины? Только в донные отверстия. Выходит, к этому сроку, к сентябрю, мы должны забетонировать всю подводную часть гидростанции. А в декабре первые два агрегата дадут уже промышленный ток. Мы с вами видели склады, когда шли в котлован. Знаете, что там хранится? Шесть турбин и шесть генераторов, присланных из Ленинграда! В разобранном, конечно, виде. Я читал в нашей газете, что для их перевозки потребовалось полторы тысячи вагонов и платформ. В пути еще две машины. Ленинградцы спешат. А уж нам тем более надо спешить. Темпы будут теперь все возрастать. Вот приезжайте через полгодика…

* * *

Через полгода маршрут и способ передвижения были необычны: не просто из Москвы в Куйбышев поездом или самолетом, а на машине вдоль высоковольтной линии передачи Жигули — Москва, навстречу будущему току.

Столице предназначено больше половины из десяти миллиардов киловатт-часов, которые должна вырабатывать гидростанция за год. Надо эту энергию «перебросить» почти за девятьсот километров. И какой мощности! Миллион сто пятьдесят тысяч киловатт. Не хватит никаких прежних напряжений. Только четыреста киловольт! Небывалое расстояние, небывалая мощность, небывалое напряжение. Все впервые!