От судьбы не уйдёшь

Сабина неуверенно перевела взгляд с Марианны на Теодора, который за это время не проронил ни слова, и спросила его:

— Ты хочешь ей что-нибудь рассказать?

— О чём?

— О твоём разговоре с Вильгельмом, когда мы уехали в Эссен за покупками?

— Нет.

— Тогда…

В это время в разговор вмешалась Марианна:

— Когда мы уехали в Эссен за покупками? В день, когда Вильгельм ушёл из дома? Почему? Теперь я слышу, что у тебя, папа, был с ним разговор. Почему ты мне об этом сразу ничего не сказал? О чём вы говорили?

— Я тебе ясно сказал, что я его не выселял. Так и было!

— О чём вы говорили, папа? — Марианна оставалась непреклонной.

Взглядом Тео обратился за помощью к Сабине, но от неё можно было не ожидать поддержки, скорее напротив, так как Сабина произнесла:

— Скажи ей! Всё остальное сейчас не играет роли.

— Тогда скажи ей сама!

Сабина повернулась с готовностью к Марианне.

— Твой отец объяснил ему, что ты ему не пара.

— Не пара? — повторила Марианна, в первый момент ничего не понимая.

— Что ты можешь рассчитывать на лучшую партию.

— О, Боже! — теперь Марианна всё поняла. — Это из-за его бедности.

Чтобы упредить её вспышку гнева, Сабина быстро произнесла:

— Твой отец хотел лишь, чтобы тебе было лучше. Впрочем, я тоже промолчала.

— И из-за этого вы так с ним поступили, — потрясённо произнесла Марианна. Вспышка, однако, не произошла. После гнетущей тишины, она продолжила: — Я только одного не могу понять. Почему он до сих пор думает обо мне? Почему он меня и вас свалил в одну кучу? Он мог бы поговорить об этом со мной хоть раз. Но он этого не сделал. Я уверена, что он даже думал о том, что первый шаг к этому разговору должна сделать я…

— Мне кажется, что он так думает, к сожалению, и сейчас, — произнесла Сабина. — Когда я захотела у него узнать, в чём причина вашей размолвки, он ответил: «Это вы должны спросить у вашей дочери». Но…

— То же самое он и мне сказал, — перебил Тео.

— Но он заблуждается, Марианна, — закончила Сабина. — И это ты должна ему объяснить. Тогда всё уладится.

Марианна вздрогнула.

— Всё уладится? Я не хочу это улаживать с кем попало.

— Почему ты говоришь «с кем попало»? Как ты можешь так говорить? Ты же любишь его?

— Нет, — воскликнула Марианна. — Человека, который так сильно меня обидел, который способен на это, который приписывает мне отвратительный характер, такого человека я не могу любить, мама. Только ненавидеть.

— Ненавидеть?

— Да, ненавидеть! — соврала сама себе Марианна.

В этот миг Сабина в душе могла бы посмеяться над дочерью.

— Я бы сказала это ему в лицо, — схитрила она.

— Ты так думаешь?

— Безусловно! Если возникло такое обострение, то понятно, что в подобной ситуации это самый лучший выход. При этом он покажет своё истинное лицо, а это удастся ему легко. И тогда его действительно надо забыть.

«Это неизбежно произойдёт, — подумала Марианна, — потому что история с Вандой Крупинской ещё раз станет предметом разговора, и от этого грязного дела он должен провалиться сквозь землю».

И Марианна согласилась с родителями, что надо встретиться с Вильгельмом.

Тео находился под действием выпитого в этот вечер алкоголя. Все события у него перемешались. Он уже не знал, о чём вообще думать. Марианна идёт к нему, чтобы раз и навсегда поставить точку? Или нет? Представляет она себе другие варианты? Вероятно, у неё ни в том, ни в другом случае нет ясности.

— Во всяком случае, — сказал он Марианне, прежде чем она ушла, — ты должна знать, когда будешь с ним говорить: он скоро станет миллионером. Как ты отнесёшься к этому сообщению, положительно или отрицательно, я не знаю. Мне всё равно. Я больше не вмешиваюсь. Моя надежда только на то, что фанаты «Шальке» не объявят мне бойкот.

Не Марианна, а Сабина спросила:

— Он скоро станет миллионером? Каким образом? Где?

— В Бундеслиге.

Женщины переглянулись. Сабина за спиной Тео, показывая на него, поднесла воображаемую рюмку к губам и опрокинула воображаемое содержимое в рот, намекая, что кто-то слишком много выпил.

***

— Ты?! — удивился Вильгельм, когда в комнату вошла Марианна.

— Да, я.

Начался взаимный «обмен уколами».

— Садись, пожалуйста.

— Спасибо, нет, я пришла не для того, чтобы удобно здесь устроиться, а лишь для того, чтобы сказать тебе пару пустяков, которые ты можешь зарубить себе на носу.

— Например?

— Во-первых, ты не должен думать, что родители приходили сегодня к тебе по моей инициативе. Об этой глупости я вообще ничего не знала.

— Во-вторых?

— Во-вторых, ты должен знать, что сильно меня обидел. Я узнала об этом только сегодня, иначе сообщила бы тебе раньше, и ты можешь рассматривать это так, будто сам себе дал пощёчину.

— В-третьих?

Марианна, кажется, была удивлена.

— Ты не хочешь сначала ответить на эти?

— Во-первых, и во-вторых?

— Да.

— Во-первых: я не думал, что твои родители приходили сегодня ко мне по твоей инициативе. Во-вторых: я тебя не обижал.

— Нет, ты сделал это!

— Каким образом?

— Потому что поверил, будто я отвергла бы тебя из-за твоей бедности. Ты думал, что я способна на это!

— Нет.

Сбитая с толку, Марианна спросила:

— Что значит, нет?