От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

От окончательного разгрома Стенбока спасла не столько непролазная грязь, сколько гольштинский герцог, нарушивший нейтралитет и впустивший полководца в свою крепость Тоннинг, которую тотчас блокировали русские и датские сухопутные войска и флот союзников. Шведский генерал-фельдмаршал надеялся на помощь Англии и Голландии, где уже готовили эскадры и загружали корабли провиантом и амуницией[426]. В связи с этим Петр I (по просьбе датского короля) 12 февраля направил королеве Анне грамоту, в которой предупреждал, что помощь Стенбоку будет расцениваться как вмешательство в Северную войну, и в этом случае мы «принуждены будем в нашей правде со всеми силами, купно с нашими союзниками… противиться и борониться искать будем, употребляя к тому все оные способы, которыя нам случай подаст»[427].

То что Фредерик IV предпочел действовать не лично, а через Петра I, говорит о многом: для Англии слово русского царя было весомее, чем слово датского короля. В Европе еще со времен Травендальского мира к Дании относились как к второстепенному государству, интересами которого можно и пренебречь, а с сильной русской армией, действующей не где-нибудь у финских берегов, а в Шлезвиге, приходилось считаться, и в любом случае враждовать с ней было весьма опасно.

В Лондоне дело разрешилось еще до официального вручения грамоты. Российский посол А. Лит лишь сообщил о царской грамоте статс-секретарю по иностранным делам лорду Болинброку и организовал вручение королеве памятной записки от купцов русско-английской компании, в котором они просили не помогать осажденным шведам. В Лондоне решили помощи шведам не посылать, о чем лорд Болинброк сообщил А. Литу К тому же и Голландия отказалась помогать блокированному в Тоннинге Стенбоку[428]. Отбывая из армии в Петербург для подготовки военных действий в Финляндии, Петр I приказал Меншикову искать способа принудить неприятеля к капитуляции, а главное не дать ему уйти[429]. В мае 1713 г. Стейнбок со всем своим войском сдался в плен Меншикову и Фредерику IV. Так военные успехи и дипломатические победы Петра I шли рука об руку.

В июле 1713 г. русские войска и 10-тысячный саксонский корпус под командованием Меншикова овладели о. Рюген. Теперь практически весь южный берег Балтийского моря был освобожден, небольшие шведские гарнизоны, блокированные датчанами и саксонцами с суши и моря, оставались в Висмаре, Штральзунде и Штеттине. В августе Меншиков блокировал расположенный в устье Одера город Штеттин. Чем больше было боевых побед, добытых, в основном, российскими штыками, тем больше портились отношения между участниками Северного союза.

После капитуляции Стенбока и занятия о. Рюген споры шли главным образом вокруг осажденного русскими войсками Штеттина, который был ключом ко всей Западной Померании. Петр I намеревался передать город Пруссии, что неизбежно вело к столкновению интересов Фридриха-Вильгельма I и Карла XII. Дело осложнялось, однако, тем, что на Штеттин и Западную (шведскую) Померанию претендовали не только «король в Пруссии» (Фридрих I умер 25 февраля 1713 г., и на престол взошел его сын Фридрих-Вильгельм I), но и датский король Фредерик IV, и саксонский курфюрст (польский король) Август II, и гольштейн-готторпский герцог.

Не прошло и месяца после капитуляции Стенбока, как 22 июня Пруссия и Гольштиния поторопились заключить договор о секвестрации между ними Померании с городом Штеттин и Висмара на время Северной войны[430]. Временный характер отчуждения этих земель от Швеции автоматически предполагал возвращение их шведам после заключения мира. Весьма неприятным для северных союзников было то, что шведские гарнизоны Висмара и Штеттина должны были сменить войска прусского короля и гольштинского герцога Христиана-Августа. За отсутствием собственных войск у герцога он мог нанять сдавшихся шведских солдат[431].

Конечно же, этот договор очень встревожил северных союзников. Не имея в Петербурге точных сведений, Петр I ошибочно предполагал, что Фридрих-Вильгельм I тайно сговорился с Карлом XII, обязуясь не брать Штеттин под свой контроль[432]. Данию беспокоило еще и обещание прусского короля склонить датского короля вернуть Гольштинию, Шлезвиг и г. Тоннинг к возмещению убытков, нанесенных княжескому Готторпскому дому[433].