От Цезаря до Августа

Заговорщики тщетно ожидали по домам часа, когда можно будет безопасно выйти; то, что казалось предусмотрительной предосторожностью, обернулось вынужденным заточением. Брут, Кассий и другие заговорщики, занимавшие государственные должности, должны были отказаться от мысли спуститься на форум и приняться за исполнение своих обязанностей; масса общественных дел была прервана и приостановлена. Постепенно среди этих непредвиденных беспорядков все стали чувствовать себя в большом затруднении. Наиболее выдающиеся цезарианцы, составившие себе капитал[28] и желавшие хотя бы сохранить приобретенное, были в постоянном страхе, что благодаря беспорядкам могут вернуться к власти консерваторы, как было во времена Сатурнина и Катилины. Они, однако, не имели смелости оказать какое-либо противодействие, стыдясь и боясь одновременно быть в партии Цезаря, смешавшейся теперь с мятежными римскими бандами. Почти все они продолжали держаться вдали от Рима. Члены коллегии, образованной Цезарем для празднования ежегодных игр в честь богини Победы, не осмеливались начать свои приготовления.[29]

Оппий просил поддержки у Цицерона.[30]

Сам Гирций, как предполагается, очень быстро выехал из Рима;[31] даже Лепид не знал, на что решиться. Были дни, когда он боялся быть убитым подобно Цезарю; в последующие дни, побуждаемый своей женой Юнией, сестрой Брута, он писал дружественные письма заговорщикам,[32] хотя Антоний, чтобы не лишиться его поддержки, обещал добиться избрания его великим понтификом на место Цезаря.[33]

Трудности положения 20—30 марта 44 г. до Р. X

Антоний был покинут всеми; он не мог применить репрессии против черни и не желал, подобно Марию в 100 году, быть уничтоженным взбунтовавшимися, доведенными до отчаяния консерваторами. Поэтому он предоставил Рим мятежникам и разъяренным ветеранам и рассчитывал в то же время приобрести расположение знати, предлагая цветы тем, кто нуждался в мечах. Он поддержал в сенате предложение Сервия Сульпиция отменить все привилегии и все преимущества, предоставленные Цезарем, но еще не приведенные в исполнение до 15 марта.[34]

Он пошел еще дальше: сам предложил постановление, объявлявшее диктатуру навсегда уничтоженной, к великой радости консерваторов, воображавших, что таким образом они вторично убивают Цезаря.[35]

Но консерваторы, которых так боялись цезарианцы, были не менее их смущены этими беспорядками. Заговорщики теряли мужество в своем вынужденном затворе, и в этой долгой бездеятельности особенно слабый и нервный по природе Брут, вероятно после возбуждения в иды марта, впал в то угнетенное состояние, в котором мы его скоро увидим. Беспорядки пугали многих, осложняя встречи и переговоры, заседания сената были редки; всюду ожидали конца волнений, чтобы спокойнее принять необходимые решения. Дни, однако, проходили, и никто ничего не делал. Долабелла по причине своей измены[36] боялся, без сомнения, участи Цинны и скрывался. Что касается Цицерона, то после большой радости, принесенной ему мартовскими идами, и волнений последующих дней он, несмотря на то что перед ним заискивали все партии, выражал неудовольствие медленными действиями. Многие цезарианцы в своих завещаниях оставляли ему что-нибудь в наследство и спешили уведомить его об этом.[37] В общем, выдающиеся люди обеих партий испытывали одинаковую усталость и отдавались одним и тем же прискорбным предчувствиям, одной и той же эгоистической заботе о своей судьбе, скрывая свой страх под видом отвращения ко всему. «Если Цезарь, имевший такой великий гений, не мог найти выход из положения, кто другой может быть способен на это?»[38] — говорил один верный друг диктатора. Впрочем, близость катастрофы была общим мнением. Говорили, что при известии о смерти Цезаря начали подниматься галлы,[39] что геты готовы вторгнуться в Македонию[40] и что в провинциях восстают легионы.[41]

Дела запущены 20—30 марта 44 г. до Р. X

Все были возбуждены и недовольны. Каждый, страшась большой беды, думал только о том, чтобы спасти хоть что-нибудь из своего имущества. Антоний, которому никто не хотел помочь в управлении республикой, сделался объектом многочисленных посещений, лести и просьб.[42]

Смерть Цезаря и утверждение его распоряжений привлекли в Рим толпу тех, кто понес ущерб за свою верность Помпею и кто теперь с целью компенсации вел интриги внутри консервативной партии, вновь, сделавшейся могущественной, и заигрывал с консулом, казавшимся к ним благосклонным. Еще больше было тех, кому Цезарь дал различные обещания, доказательства которым Антоний должен был найти в бумагах Цезаря. Аттик искал в этих бумагах свидетельства об уничтожении бутротской колонии; агенты царя Дейотара и массалийцев просили о возвращении территорий, отнятых Цезарем за то, что они были на стороне Помпея; сицилийские послы, уже получившие от Цезаря латинское право, просили теперь, чтобы жители острова были объявлены римскими гражданами.[43]