От Великой княгини до Императрицы. Женщины царствующего дома

«Капитан Бергер, провожая меня с графом Бонде, — записывает приехавший со свитой герцога Голштинского камер-юнкер Берхгольц, — провел нас через спальню принцессы, потому что за теснотою помещения другого выхода у них и не было. В этой комнате мы нашли принцессу Прасковью в кофте и с распущенными волосами; однако же она, несмотря на то, встала, встретила нас, как была, и протянула нам руки для целования».

Один из иностранцев приезжает в Измайлово с радостным сообщением о возвращении Петра из поездки в Астрахань. И Екатерина Иоанновна, рассказывает он, «повела меня так же к своей матери и сестре, которые со своими фрейлинами лежали уже в постелях. После того я должен был подходить еще с герцогинею к постелям фрейлин и отдавать им визиты. Они лежали, как бедные люди, одна подле другой и почти полунагие…».

Но вот умирает царица Прасковья. Почти сразу вслед за ее смертью разражается скандал с Дмитриевым-Мамоновым.

С Мамоновым тоже все непросто. Он не царедворец, но фигура, несомненно, незаурядная. Мамонов — человек редкой храбрости. Во время войны со шведами он один из руководителей Военной коллегии. Он составитель «Воинского артикула». Испанский посол отмечал в своих донесениях его недюжинный ум, характер и суровость. Появление Мамонова в какой-то степени укрепило позиции Прасковьи. Царевне увеличивают содержание, а Мамонову оклад. И снова черта характера — Прасковья не торопится подновить Измайлово, по-новому обставить комнаты. Зато в измайловской летописи все чаще начинают мелькать имена недовольных. Их, по-видимому, приводит сюда неудовлетворенность политикой наследников Петра.

Екатерине I (а ведь современники убеждены, что не ее — свою старшую дочь хотел видеть на престоле Петр) наследовал, согласно ее завещанию, продиктованному Меншиковым, сын царевича Алексея, Петр II. Но после смерти Петра II, в 1730 году, дорога к власти оказывается открытой для многих. Судьбу следующего монарха решает Верховный тайный совет. Прасковья рядом, в Измайлове, но дело решается не в ее пользу, хоть ее кандидатура и обсуждалась.

«Причина исключения Екатерины Иоанновны, — замечает о следующей сестре современник, — заключалась в опасении, которое возбуждалось твердостью ее характера и решительным ее умом». Вот тебе и любительница театральных представлений и танцев! Прозябавшая в курляндской нищете покорная Анна представлялась самой подходящей фигурой.

Итак, Анна Иоанновна. И в напряженные дни февраля 1730 года, когда в Курляндию уже выехал посол с сообщением об избрании, а Феофан Прокопович торопится восславить новую правительницу с церковных амвонов, прусский королевский посланник сообщает, что «герцогиня Мекленбургская Екатерина Ивановна и сестра ее княжна Прасковья Ивановна тайно стараются образовать себе партию, противную сестре их императрице». Правда, внешне все вполне благополучно. Спустя две недели после донесения прусского посланника Анна Иоанновна торжественно вступает в Москву, и в церемонии принимает участие предшествуемый трубами и литаврами отряд кавалергардов под командованием Мамонова. Чем не семейная идиллия для непосвященных!

Анна избрана на престол на основании подписанных ею «Кондиций», устанавливающих ограничение ее власти Верховным тайным советом. В случае их нарушения она теряла право на престол. И вот Екатерина Иоанновна усиленно советует сестре уничтожить «Кондиции», согласившись на предложение съехавшегося в Москву дворянства принять самодержавную власть. Чего она добивалась?

Но вот ранним летом того же года при переезде новой императрицы в Измайлово падает замертво с лошади командовавший почетным эскортом Мамонов. Паралич — утверждают официальные документы. А современники? Они сомневаются и шепотом поминают начальника Тайной канцелярии Андрея Ушакова: не приложил ли он и здесь свою страшную руку? Акты тайного сыска засвидетельствуют потом, что среди привлеченных по делу «факции» были сотрудники Мамонова.

Анне понятны действия сестер, но она не может расправиться с ними. Вовсе не из-за родства — какое значение могло оно иметь перед лицом власти! — только из-за поддержки и связей, которыми те располагали. А «факция» развивается, крепнет, ее члены все чаще встречаются в измайловской церкви.

Цели — они у царевен и членов «факции» не могли быть общими. Конечно, дворцовый переворот — это смена царицы, но для одних за этим стояла только личная власть, для других — обновленная организация государства, хотя по-прежнему с царицей во главе. Таково условие времени. Но вот годом позже умирает тридцатидевятилетняя Прасковья. Еще одна — подумать только, какая удачная! — случайность. Только почему все иностранные дипломаты специально извещаются о ее якобы давней и тяжелой болезни? Якобы — потому что раньше никто ни о чем подобном не говорил. И почему Анна Иоанновна сразу после похорон торопится изъять из частных рук все портреты Прасковьи — ведь так поступали только в отношении прямых и опасных врагов. А тут враг — родная сестра.