От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг.

В это число не входят войсковые части укрепленных районов, части противовоздушной обороны, части охраны побережья, запасные части, отрабатывающие пополнения (депо) и части тыла. <…> Боевая готовность частей укрепленных районов от четырех до шести часов по боевой тревоге… Сосредоточение армии производится в срок от восьми до двадцати дней. Сеть железных дорог позволяет не только сосредоточить армию в указанные сроки к границе, но и произвести маневры вдоль фронта»[520]. Кроме того, Б. М. Шапошников подробно изложил три варианта возможных совместных действий вооруженных сил Великобритании, Франции и СССР в Европе, которые были одобрены советской военной миссией. Таким образом, совершенно очевидно, что СССР не только был готов выставить для общей обороны гораздо бульшее количество сил и средств, чем западные державы, но и разработал детальные варианты планов совместных действий, в отличие от западных стран. Все это, по нашему мнению, свидетельствовало о серьезности намерений СССР.

В ходе переговоров возник ряд принципиальных вопросов, «без точных и недвусмысленных ответов» на которые, по мнению советского руководства, дальнейшие переговоры «не будут иметь актуального значения». Один из них – пропуск Красной армии через территорию Польши, по виленскому (на северо-востоке страны) и галицийскому (на юго-востоке) коридорам, а также через территорию Румынии, «если агрессор будет действовать в этом южном направлении». Без этого, по мнению СССР, не могла быть отражена германская агрессия, если речь шла именно об эффективных совместных военных действиях против Германии, а не о весьма спорной и неясной возможности ведения войны союзными силами на два фронта – Францией и Великобританией на западном, а СССР на восточном фронте, когда «каждый является ответственным за свой фронт». Однако Польша была категорически против прохода советских войск через свою территорию, несмотря на давление со стороны Франции[521]. Правительство Румынии также не проявляло особого желания сотрудничать с СССР в ходе отражения потенциальной германской агрессии.

С учетом общей границы этих стран с Советским Союзом их непреклонная позиция фактически исключала возможность взаимодействия сухопутных войск Англии, Франции и СССР в случае наступления германской армии по территории этих стран к границам Советского Союза. Это предположение подкрепляется следующими соображениями: на переговорах англо-французские представители четко выразили свое мнение относительно наиболее вероятного сценария развития событий в случае, если Польша и Румыния своевременно не попросят помощи у СССР. Он сводился к тому, что в этом случае их вооруженные силы будут уничтожены Германией, а они сами попадут в полную политическую зависимость от нее. В конце концов отказ Польши и Румынии пропустить Красную армию через свои территории оказался одним из камней преткновения, остановившим переговоры.

17 августа, когда до начала запланированной агрессии Германии против Польши оставалось две недели, глава французской военной миссии генерал Думенк сообщил из Москвы в Париж: «Нет сомнения в том, что СССР желает заключить военный пакт и что он не хочет, чтобы мы представили ему какой-либо документ, не имеющий конкретного значения»[522]. 20 августа он предостерегал французское руководство: «Провал переговоров неизбежен, если Польша не изменит свою позицию»[523].

22 августа министр иностранных дел Франции Ж. Боннэ в телеграмме французскому послу в Польше Л. Ноэлю, ссылаясь на готовившееся к тому времени подписание советско-германского Договора о ненападении, настоятельно просил еще раз попытаться в самом срочном порядке уговорить польское правительство согласиться на советские условия. При этом он рекомендовал «особо настаивать на этом, подчеркивая самым решительным образом, что Польша ни морально, ни политически не может отказаться испытать этот последний шанс спасти мир (выделено нами. – Авт.)»[524]. Но Польша не изменила своей позиции.

Пытаясь найти объяснение этой упорной несговорчивости, ряд отечественных и зарубежных историков, считают, что «позиция Варшавы летом 1939 года была связана с целым рядом ошибок и заблуждений»[525]. Как полагал польский министр иностранных дел Ю. Бек, заключение советско-польского соглашения о взаимопомощи лишь ускорило бы нападение Германии на Польшу. Главным просчетом польской политики «было «предположение, что И. В. Сталин не сможет договориться с А. Гитлером»[526]. Польский историк М. Захариас в связи с этим пишет: «Бек не предусмотрел, что Россия не даст себя изолировать и что возникнет коалиция, которая не будет той, о которой он думал»[527].