От золотого тельца до «Золотого теленка». Что мы знаем о литературе из экономики и об экономике из литературы

Монтегю в смятении, он ищет совета у своего знакомого – майора Винейбла из делового клуба. Спрашивает, насколько это общепринято. «Старший товарищ» учит его уму-разуму: если дорогу возглавляет человек, располагающий большой властью, то «почему бы ему этого не сделать». И приводит пример злоупотреблений на другой железной дороге, которой руководил некто Хиггинс. Ежегодно дорога давала объявление о закупках почтовой бумаги на миллион долларов. Перечень спецификаций был весьма длинным, но неизменно указывалось, что бумага должна непременно иметь определенный водяной знак. А патентом на этот знак владела только одна из компаний Хиггинса! При этом у него не было собственного производства – все подряды он передавал во вторые руки. Хиггинс умер, оставив после себя примерно восемьдесят миллионов долларов. Это пара миллиардов в сегодняшних ценах. Думаю, Синклер, пылкий борец за экономическую справедливость, все же преувеличивал.

Монтегю надеется на то, что дорога еще не построена, а новые контролирующие акционеры сами вкладываются в ее строительство. Майор не спешит его обнадежить. По его мнению, в результате подобных махинаций акционеры вернут себе все вложения, а потом еще и продадут акции, и это составит их прибыль. Завышенные расходы отнесут на себестоимость, которая, в свою очередь, ляжет в основу регулируемого тарифа на железнодорожные перевозки.

Узнав, что за железнодорожной компанией стоит трест, майор предсказывает ее судьбу: «…ваши хозяева вскоре найдут, что первый выпуск облигаций не покрывает стоимости предполагаемой реконструкции. Смету, составленную инженерами, сочтут заниженной, выпустят новую партию облигаций, и компания вашего президента получит новый подряд. Затем вы узнаете, что ваш президент организует промышленное предприятие неподалеку от дороги, а дорога предоставит ему негласную скидку и будет перевозить его грузы практически бесплатно. Он может также закупить вагоны и заставить дорогу заплатить ему за привилегию эксплуатировать вагоны в его частной собственности». Картина столь точна, что Аллан восклицает: «Боже правый! А разве вы знаете, о какой дороге я говорю?» В ответ Винейбл только хохочет.

***

В какой-то момент дискуссия двух героев переходит в плоскость философствования о судьбах мелких акционеров в принципе. Через рассказ своих героев Синклер раскрывает схемы обмана миноритариев. Один из героев уверен, что ничто не задевает крупных дельцов больше, чем тот факт, что мелкий акционер получает свою долю прибыли. Они пускаются на разные махинации, лишь бы лишить их этой возможности. На примере мыловаренной компании это выглядит так. Фабрикантов много, рынок конкурентен и затоварен. Вы скупаете конкурентов и монополизируете рынок. Ставите купленные активы на баланс по двойной цене. И размещаете новую эмиссию по цене, втрое превышающей эту завышенную оценку. «Вы пускаете слухи о чудесах, которые произойдут благодаря объединению мыловаров, о преимуществах, которые дает монополизация рынка, и сбываете свои акции публике…» При этом вы сохраняете контроль над компанией. «Затем на Уолл-стрит начинают ходить тревожные слухи о делах мыльного треста. Его совет директоров собирается на заседание и заявляет, что трест не в состоянии выплачивать дивиденды». Среди акционеров растет недовольство, но избираете первым лицом себя, пока другие акционеры еще не подошли на собрание. «Возможно даже, что паника вызовет такое падение цен на акции корпорации, что вы скупите контрольный пакет. Тогда акционеры узнают, что трест по производству мыла перешел в другие руки, и решено избрать новое, честное руководство, и снова есть надежда. Вы покупаете еще несколько фабрик и опять выпускаете акции и облигации, цена на акции снова повышается, и вы опять продаете свои бумаги. Подобные махинации можно проделывать систематически каждые два или три года. И каждый раз вы находите новый выводок инвесторов…»

Синклер верно подметил, что у рынков короткая память. Если работать на репутацию и задействовать грамотный пиар, то можно превратиться в «белого и пушистого» довольно скоро, не думаю, что за два-три года, но за пять-семь точно.

Эта схема скупки и продажи акций базируется на манипулировании рынком. Она была запрещена в 1934 году, когда после обвала рынка в 1929–1932 годах почти в десять раз вышел Закон о торговле ценными бумагами. При этом запрет касался лишь продажи бумаг. Совершенно законным для инсайдеров оставалось одно: покупать ценные бумаги компании, предоставляя сторонним инвесторам недостоверную информацию о ней, например, занижая финансовые показатели. Такую практику запретили только в 1942 году.

Обратили ли вы внимание на цену, по которой размещались бумаги? В три раза выше, чем балансовая стоимость активов. Это крайне высокая цена. В XIX и в начале XX века акции редко котировались выше номинала. Например, во время железнодорожной лихорадки в Англии в 1840-х они достигли двух номиналов, и это было признаком серьезного пузыря.