От звезды и до воды

Переплетающиеся цепочки птичьих крестиков вели к яблоне, на которой висела одна кормушка, и к рябине, на которой расположилась вторая. Глаша подумала: надо будет насыпать в кормушки корма, чтобы птицы не заметили бабушкиного отсутствия, и вдруг замерла, увидев еще одни следы, которых в ее дворе просто не могло быть. Отпечатки мужских ботинок, размера сорок третьего, вели от крыльца к тому самому окну, у которого стояла Глаша, и обратно.

Она зажмурилась, снова распахнула глаза и выглянула наружу. Следы никуда не делись. И кто бы это мог быть?

– У тебя слишком богатое воображение, – вслух сказала себе Глаша. На ее голос из бабушкиной комнаты выглянула бежево-коричневая дымчатая морда – Ася, глаза вопросительно блеснули, мол, чего тебе. – Детективов я слишком много читаю, – сообщила Глаша коту. – Вот и видится, черт те что. Центр города, день деньской, мало ли кто зашел. Может, из учеников бабулиных, или этот, сосед, как его, Константин Федорович.

Во дворе стукнула калитка, и Глаша снова замерла, охваченная вернувшимся ужасом. Да что у нее с нервами, в самом-то деле! Из кухонного окна дорожку к крыльцу было не видно, поэтому незваный гость не попадал в поле зрения и приготовиться к его визиту Глаша не могла. Раздался стук в дверь, привычный, практически хозяйский.

– Глафира Александровна, это я, Костя, – услышала она и отмерла. Точно, сосед. Похоже, не знает, что бабушка в больнице, то есть в санатории. Интересно, кстати, как она туда попала. Отец денег дал, что ли?

Она выскочила в сени, привычно ежась от царившей там прохлады, и щелкнула замком на двери. В дом ввалился громадный мужик, или это в темноте коридора Глаше так показалось. На нем был замшевый тулуп, шапка-ушанка с торчащим набекрень ухом и – Глаша глазам своим не поверила – валенки. На плече гость держал двадцатилитровую бутыль с водой.

– Здрасте, – сказал мужик и потопал ногами, стряхнув с валенок снег. – Вы Глафиры Александровны внучка?

– Да, меня зовут Аглая, – сказала Глаша тоном, который назывался «светский». – Бабушка уехала, ее на обследование положили.

– Это я знаю, – сообщил гость, довольно бесцеремонно оглядывающий ее с ног до головы. Под его пристальным взглядом она почему-то чувствовала себя неуютно. Просто рентген какой-то. – Я, видимо, даты перепутал, думал, она только сегодня вечером уезжает. Вот, воды привез.

– Со святого источника? – уточнила Глаша, уверенная, что мужик сейчас соврет. Ее бабушка никаких святых источников не признавала.

– Нет, с нашей КС. – Он бы пожал плечами, но тяжелая бутыль мешала. – У нас хорошие очистные построены, вот я Глафире Александровне и вожу понемногу. Можно я пройду? Тяжело.

– Да, конечно, – спохватилась Глаша и отступила внутрь коридора. – Вон туда поставьте.

– Да уж я знаю. – Мужик усмехнулся и, крякнув, сгрузил свою ношу. – Давайте знакомиться, что ли? Я Константин Федорович, ваш сосед. Живу в доме, что за забором. Если что-то нужно, обращайтесь.

– Спасибо, – церемонно склонила голову Глаша. Сосед раздражал ее безмерно, хотя ничего плохого не делал. Скорее всего, сказывалось бабушкино горячее желание пристроить за него внучку. – Но мне вряд ли что-то понадобится. Я приехала ненадолго, пока бабушка на обследовании. Собираюсь поработать в тишине.

– Что же, вам и продукты не нужны? – с сомнением в голосе спросил он. – Работа работой, но есть-то надо.

– Магазин у нас через три дома, – любезно напомнила Глаша. – Так что с голоду не умру. Да бабушка и запасов оставила, на неделю хватит. Пироги, вон, напекла.

– О, а вы меня чаем не угостите? – оживился сосед. – Глафира Александровна до пирогов такая мастерица, просто пальчики оближешь. Когда я воду привожу, она меня всегда чаем поит.

– Натуральный обмен? – насмешливо спросила Глаша. Отчего-то она была уверена, что собеседник не поймет ее колкости. Его внешний вид простого деревенского мужика заставлял забыть, что Константин Шеффер работает генеральным директором крупного предприятия, входящего в систему «Газпрома», а значит, ум имеет острый, да и образование соответствующее.

– Нет, просто добрососедские отношения. Думаю, вы, живя в большом городе, вряд ли могли забыть, как это бывает в глубинке.

Голос у него был приятный. Не бархатный баритон, как у Олега Валерьевича, но тоже низкий, глубокий, богатый на обертоны. Глаше внезапно стало так стыдно, что даже уши загорелись.

– Проходите в дом, – сказала она. – Студено в сенях стоять. И конечно, я напою вас чаем с пирогами.

На кухне в ноги гостю тут же метнулись коты. Ася и Вася, выгибая спины, начали тереться о валенки, которые он, впрочем, снял у порога. Привычным жестом гость подхватил Васю на руки, почесал между зажмуренными от удовольствия глазками.

– Привет, красавица. Как ты тут жила без меня?

Кошка мурлыкала от удовольствия, и Глаша неожиданно представила, что это нежное приветствие относится к ней, и смутилась. У нее был Олег Валерьевич, и больше ни один мужчина во всем мире ее не интересовал.