Отбор для Слепого [СИ]

Я знала, что разговаривать со мной сейчас он не будет — просто застрелит и всё! Почему? Да всё просто — мой охранник может очнуться, кто-то из сотен живущих на территории завода в любой момент может проходить мимо комнаты и помешать убийце. Поэтому и сама разговаривать не собиралась — навела дуло пистолета, пока он пытался меня разглядеть в темноте комнаты, и нажала на курок, целясь в голову.

Даже одной рукой с такого небольшое расстояния я бы, наверное, не промахнулась. Но… пистолет просто не выстрелил! Хотя патроны в нем были!

— За состояние оружия Пророка отвечаю я. Поэтому, извини, — абсолютно спокойным голосом сказал мужчина, навел оружие, целясь мне в грудь.

Я до боли зажмурила глаза, успела подумать, что нужно попытаться, нужно как-то спасать свою висящую на волоске жизнь. Только не успела придумать, как это делать. Раздался выстрел. Не открывая глаз, я ждала, когда же, когда какую-то часть моего тела обожжет боль, когда подкосятся ноги, когда я перестану понимать, что со мной происходит! Но не происходило ровным счетом ничего. Ничего, кроме грохота, раздавшегося от двери.

С опаской, как будто закрытые глаза как-то могут спасти мне жизнь, я открыла сначала левый, а следом за ним — и правый глаз. Серый утренний свет, проникающий из коридорных окон в комнату, давал возможность разглядеть, что происходит. Димон лежал на полу. А за его спиной стояли две женщины. Одна из них — Регина, держала в руках что-то большое и, судя по усилиям, которые она прилагала для этого, тяжелое. А вторая, одетая в длинное платье, сжимала пистолет.

— Мне стоит вас опасаться? — я не знала, что еще им сказать сейчас. Едва поверив в собственное спасение, я пока не могла уместить в свою голову понимание случившегося. Зачем этому мужчине нужно было меня убивать? Я видела его раньше. И мне казалось, что он живет здесь очень давно, что ему все вокруг доверяют и Пророк в том числе.

Но женщина в платье, пнув ногой неподвижное тело, ответила со вздохом:

— Опасаться теперь нужно только моего мужа! — потом опустилась на колени возле лежащего на полу мужчины, и потрогала его шею. — Не пойму, куда попала. Вроде в сердце целилась. Правда, со спины. Зажмурилась, когда стреляла. Давайте его прикроем здесь, вдруг живой? И пойдем искать наших «защитничков»?

Пророк.

Тимур плакал. Мальчишка! Только сейчас дошло до тебя, что натворил? На что повелся? На обещания? А гарантии? Где они? Давал ли тебе их кто-нибудь? Уверен, что нет.

Антон рвал и метал — адский огонь бушевал в его ауре, бурлил и вспыхивал яркими фейерверками — и это было понятно, до сих пор у нас не было никаких проблем с ребятами, всех все устраивало и о предательстве даже речи не шло. Да, собственно, если рассудить честно, не было такого авторитета в городе, который мог бы оказаться более притягательным для ребят, чем Северная группировка во главе с Антоном! Именно здесь были самые лучшие условия для жизни. Здесь были хоть какие-то возможности развиваться, зарабатывать на жизнь. Здесь было можно прокормить семью, если она была. Подобных привилегий в других группировках, более маленьких, еще нужно было заслужить. А в Северной группировке — работай, делай то, что должен и не будешь голодать, получишь защиту и сможешь рассчитывать на то же самое для своих детей. Что еще нужно человеку? Похоже, Земцов сумел пообещать что-то большее…

Когда мы пришли за ними, Денис пытался сопротивляться. Оружия ему никто не выдавал — все-таки пока ещё не было решено, как с ним поступить. Но он уже успел где-то раздобыть его — скорее всего, Тимур поспособствовал.

Притворщик стрелял, не успевая толком прицелиться. Двое парней, которых Давид отобрал для захвата, не смогли найти укрытие — один был ранен, второй убит. Давид, хоть и, как утверждала Зоя, неопасно, но был задет — пуля чиркнула щеку. Дениса застрелил кто-то из молодых ребят, сам я не понял, кто именно, а расспросить пока было некогда. Я сожалел, что так получилось — мне хотелось послушать притворщика, расспросить, может быть, воздействовать на него, чтобы сказал правду. Но было поздно.

Таким, как сейчас, я никогда еще не видел Антона. Не только молодые бойцы, но даже я сам боялся сунуться к нему, возразить или что-то посоветовать. Он сам лично бил связанного Тимура. Он орал на весь завод:

— У меня под носом! — Жук метался по комнате, и никто, даже Ярослав, не решался подойти к нему. — В подвал его! Быстро! Ты все скажешь, сука! И даже больше! Даже то, чего сам о себе не знаешь!

Тимур практически не сопротивлялся — слишком велико было наше преимущество, а он хорошо знал, насколько слаженно умеют работать бойцы, одним из которых он до сих пор являлся сам. У него не было шансов.

Меня в настоящий момент волновал только один вопрос — сообщники. Я был уверен, что был кто-то ещё, кроме этих двоих. И, судя по настрою Жука, скоро мы будем знать все имена. Что-что, а «ломать» людей, Антон умел.