Отбор Истинных. Книга 2. Второй шанс для принцессы

Пламя свечей зловещими бликами ложится на изгибы чёрных вен, алым подсвечивает алтарь. Отец усаживает маленькую Николь на потрескавшийся артефакт. Та испуганно озирается по сторонам.

– Не бойся, – улыбается Король Аштарии, но уголки его рта вздрагивают, а в глазах поселилось отчаяние. – Просто полежи здесь, ладно?

– Хорошо, – шепчет девочка, безропотно опуская светловолосую голову на камень. Ей страшно, но она доверяет папе, ведь он никогда её не обижал. Всегда защищал от тревог, любил… и хочется, чтобы так было и дальше. А для этого всего лишь нужно быть послушной.

Хотя мыслей маленькой Николь никто не слышит, я знаю их. Помню. Воспоминания всплывают, будто вырываясь из-под толщи воды. Мрачные, свинцово-холодные, они проникают в самое сердце, растекаются по крови ледяным крошевом. Кролик в груди мечется, уговаривая сбежать. НЕ ВСПОМИНАТЬ!

Но я подавляю трусливый порыв. Я здесь, чтобы узнать правду!

Дедушка Бранаур расставляет свечи по кругу, а затем подходит к алтарю, где лежит маленькая Николь.

– Я начинаю, – говорит дед. Мой отец кивает.

Ударив посохом об пол, Бранаур затягивает песенное заклинание на незнакомом шипящем языке… Сначала тихо, а потом громче и громче, стуча посохом по полу в такт словам.

Тумс-тумс…

Он вскидывает морщинистую руку, которую тут же охватывает магический свет.

Тумс-тумс…

Свет на ладони старика густеет, складываясь в золотой клинок, яркий как луч солнца и острый как клык дракона.

– Взываю к тебе, Клоинфарн! – восклицает Бранаур, встряхивая бородой. – Демон беды! Монстр страдания! Вечно голодное чудище преисподней! Возрадуйся же, демон! Сегодня твой голод будет утолён! А взамен, служи как прежде! А взамен, даруй силу! Отодвинь час расплаты! Усни до рокового мига! Dorrare morto groin klon farn!

Дед воет заклинание на одной ноте. Ледяной ветер мечется по тесной ритуальной комнате, кусая холодом шею, изморозью оседая на стенах. От концентрации энергии трещит воздух. Отец стоит бледный, как призрак, а на алтаре сжалась в испуганный комок четырёхлетняя девочка.

– Мне страшно, папа! – выкрикивает она, пытаясь сесть, но отец ловит её за плечи и укладывает обратно.

– Потерпи немного! – хрипит он.

– Ай! Больно! – кричит Николь. – Камень жжётся!

– Потерпи.

– Папа!

– Хватит капризничать! – не выдерживает отец. Его самого трясёт, пот выступил на лбу крупными бусинами. – Терпи! Ты ведь хочешь, чтобы твоя сестра выжила!

– Но…

– Чтобы мама вылечилась! Хочешь или нет, ответь?!

– Х-хочу! – кричит Николь сквозь слёзы.

– Тогда терпи, – рычит отец, но тут же будто извиняясь, шепчет: – пожалуйста, малышка… пожалуйста.

Маленькая Николь всхлипывает, зажмуривается. Тело девочки ходит ходуном, слёзы чертят мокрые дорожки. А потом она вдруг выгибается, будто её прошил электрический ток. Распахивает глаза и рот… Из них наружу вырывается яркий свет!

Фонарями горят глазницы, изо рта льётся белоснежное сияние, всё тело малышки охватывает мерцающее белое пламя.

– Сильна… Ох, сильна, девчонка! – восклицает дед. Он уже перестал петь и теперь подошёл к алтарю, в его тёмных глазах нет жалости, одно нетерпение.

– Пора! – объявляет он.

Отец медленно отходит, опирается на стену.

Дед бормочет заклинание в бороду, поднимая над маленькой Николь клинок, сотканный из света… И резко опускает, целя остриём девочке в солнечное сплетение.

Хрип вырывается из моего горла. Фантомная боль растекается по грудной клетке. Отец отворачивается, демон смеётся, Джаред крепко обнимает меня, а маленькая Николь, жалобно вскрикнув, обмякает на алтаре.

Свет толчками вытекает из раны на её груди, впитываясь в разломы на камне, золотыми ручейками разливается по комнате. Жуткая лапа, сотканная из чёрных жил, скукоживается и затягивается обратно в артефакт. Трещины срастаются на глазах, будто раны от живительного эликсира.

Вскоре комната становится такой, как я её помню – без чёрных жил, без разломов… Вот только пахнет здесь не ароматными благовониями, а кислой кровью, горьким страхом.

Маленькая Николь больше не светится, не двигается, не дышит. Её детское личико осунулось, а платье пропиталось алым.

Она мертва.

Совершенно точно мертва! Мой отец… мой дед… они убили меня! Отдали мою магию и мою жизнь алтарю…

Но тогда почему я жива?

– Вот и всё, – говорит дед. Он стучит посохом по полу, и алтарь отзывается волной магии. На вершине посоха загорается яркий язычок белого пламени.

– Всё… – выдыхает Король, направляясь к выходу.

– Клоинфарн под замком, и вновь подчиняется, – довольно добавляет Бранаур, двигаясь следом.

– Надолго ли… – глухо отзывается отец. Он похож на живого мертвеца, из него будто высосали жизнь.

– На твой век хватит! – Отмахивается Бранаур, с интересом оглядывая себя. Он словно вдруг помолодел на десяток лет, спина выпрямилась, морщины разгладились, а в седой шевелюре появились островки тёмных волос.

– А что потом?

– Потом и будем решать! Эй, Кост, ты всё сделал правильно! Ты спас страну, запер демона и… – он вдруг замолкает, напряжённо глядя на свой посох.