Отчаянные

Полилось знакомое музыкальное вступление. Едва стихли последние аккорды, на камере загорелся красный огонек. Глядя прямо в объектив, Джози с бодрой улыбкой поприветствовала телезрителей.

Она слыла остроумной, дерзкой на язык ведущей, способной сделать увлекательным даже самое скучное интервью, и сегодня, довольная тем, как прошел трехчасовой эфир, она завершила передачу лучезарной улыбкой.

Едва Джози встала со своего места, ее окликнул помощник продюсера:

— Тебя хотел видеть Майк. Он у себя в кабинете.

Настроение упало. Майк обычно вызывал не для того, чтобы сообщить приятные новости.

Она вошла в его роскошный, утопающий в коврах кабинет, уже наполненный сигарным дымом. Майк всегда был тщательно ухожен, круглый год щеголял загаром, который можно приобрести только в солярии. Оценивающий взгляд его ястребиных глаз сейчас был прикован к номеру журнала «Бродкаст». Пиджак он снял, выставив напоказ клетчатые подтяжки и яркий галстук с диснеевскими персонажами, словно хотел сказать: «Я — веселый парень».

На самом деле Майк отнюдь не отличался веселым нравом, и Джози это хорошо знала. Его чувство юмора сокращалось прямо пропорционально росту активов компании. Майк отвечал за поиск рекламодателей, за счет которых и существовали передачи. А это означало, что он постоянно изучал рейтинги популярности.

— Вот, полюбуйся. — Он швырнул на стол журнал. — На прошлой неделе наш рейтинг упал на два процента по сравнению с Би-би-си. В минувший вторник, когда мы давали прямое включение с Себастьяном, у нас была максимальная аудитория — три миллиона двести. Но в четверг на передаче о моде мы опять подсели. Да и в целом не блестяще, Джози. Что-то ты стала сдавать.

— Спасибо, Майк. Умеешь ты порадовать девушку.

— Да будет тебе. Мы все знаем, на что ты способна, когда в ударе. Экран аж искрится. Так в чем же дело?

— Себастьян на Эвересте, я беспокоюсь за него.

— Не волнуйся. Он воплощает в жизнь свою мечту. И наш рейтинг взлетает каждый раз, когда мы передаем отчет о его восхождении. Сегодня вечером банкет. Я пригласил основных рекламодателей и влиятельных лиц из Комиссии по независимому телевидению. Когда он достигнет вершины, газетчики будут вне себя от восторга…

— Отлично придумано. Себастьян будет счастлив.

— Собираемся здесь в девять тридцать, — сказал Майк. — И, сделай одолжение, надень короткую юбку, ладно? Напомни нашей мужской аудитории, какие у тебя потрясающие ноги. Хуже от этого не будет.

Джози повернулась и шутливо отсалютовала ему:

— Слушаюсь, сэр. — Майк не слышал, как, покидая его кабинет, она тихо добавила себе под нос: — Скотина.

* * *

Джози решила, что бессмысленно бороться с навязчивой идеей Себастьяна. Его одержимость была сродни любовной страсти. Он думал об Эвересте, занимаясь в тренажерном зале, зачитывался книгами о прежних восхождениях.

— А тебе не приходило в голову, что у тебя наваждение? — спросила она однажды.

— Нет, это не наваждение, — отвечал Себастьян. — Вернее было бы назвать это… решимостью.

Себастьян искал для себя проводника, выбирая кандидата по рекомендациям альпинистов, уже побывавших на Эвересте. Особенно часто упоминались два человека: Рик Филдинг из агентства «Гималаи» и Хэл Map из «Горных вершин». Эти двое, судя по всему, были близкими друзьями.

Себастьян склонялся к кандидатуре Мара главным образом потому, что тот был опытным парапланеристом. Однако Map категорически отклонил его предложение, объяснив, что он больше не сопровождает альпинистов на вершину Эвереста. Филдинг, напротив, согласился без промедления — он понимал, что такой знаменитый клиент обеспечит хорошую рекламу его бизнесу. На вид сущий дикарь, с гривой отросших до плеч золотистых волос и живыми голубыми глазами, Филдинг прилетел в Лондон проконсультировать Себастьяна.

— Вы серьезно настроены спуститься с вершины на параплане? — спросил он.

— Абсолютно серьезно. Мне надо привлечь к восхождению как можно более широкое внимание, и спуск на параплане — вернейшее средство.

— Одно мне непонятно, — озадаченно произнес Рик. — Как, черт побери, вы намерены развить необходимую скорость? На высоте девять километров вам просто не хватит дыхания, чтобы разбежаться.

Себастьян вставил в видеоплейер кассету:

— Вот, смотрите. Это съемка прыжка того японца.

Филдинг внимательно следил за тем, как японский альпинист разложил на льду параплан, проверил стропы и на спине подобрался к самому краю обрыва.

— Я правильно понял, что он собирается сделать?

— Смотрите.

Японец рухнул вниз и полетел, быстро набирая скорость первые десять, двадцать, пятьдесят метров. Ткань параплана волочилась за ним, постепенно наполняясь воздухом. Где-то на высоте трех с половиной километров над землей нейлоновый полумесяц раздулся и начал подниматься вверх. Через несколько секунд японец уже выровнялся и плавно парил над бездонной пропастью.

— Вот эту технику я и намерен использовать, — сказал Себастьян. — Я уже тренировался в Альпах. На самом деле это не смертельно, только смотреть страшно. Главное — развить достаточную скорость, и купол раскроется. Должен раскрыться.

— Что ж, вам лететь.