Отчаянный холостяк

И теперь казалось, что он нацелился заменить это жесткое ядро жаром, который уже пропитывал все ее тело, растекался по нему. Джошуа подошел поближе и запустил руки между ног Гвин. Она радостно задрожала от восхитительных ощущений, а он опять заговорил хриплым голосом.

– Мне нравится касаться твоих влажных локонов и твоего мягкого, теплого лобка. Я схожу с ума от этих ощущений! Я безумно тебя хочу.

И ее, и его дыхание участилось. Ей не терпелось поскорее увидеть его обнаженным, поэтому Гвин расстегнула его жилетку и несколько пуговиц на рубашке, затем сорвала с него и то, и другое, и ей открылась обнаженная грудь мужчины, которую она принялась с жадностью осматривать.

Как она и предполагала, грудь у Джошуа была великолепной. Хотя тут и там бросались в глаза шрамы, судя по виду – от ударов какого-то колющего и рубящего оружия, они не умаляли красоту его накачанных мускулов. Верхняя часть груди была покрыта темными вьющимися волосами, которые затем дорожкой спускались к середине живота, пока не исчезали у пупка.

Гвин провела руками по великолепному мужскому телу и кокетливо посмотрела на Джошуа.

– Так-так, майор Вулф, какие у вас прекрасные мускулы!

– Это чтобы крепче тебя держать, – выдохнул он.

Но когда Гвин потянулась к пуговицам у него на штанах, Джошуа отвел ее руку в сторону.

– Не надо, – твердо сказал он. – У меня много уродливых шрамов, и выглядят они гораздо хуже, чем те, которые на груди.

– Ты считаешь, что я при виде их упаду в обморок? Я кажусь тебе такой изнеженной женщиной?

– И ты будешь не первой. – Когда Гвин нахмурилась, Джошуа похромал к кровати, тяжело на нее опустился и принялся снимать сапоги. – Как я тебе уже говорил, я все эти годы не был целомудренным. Хотя в тот единственный раз, когда я попробовал лечь в постель с женщиной после ранения, она была… так шокирована при виде моих шрамов, что попросила меня… э-э-э… уйти.

Гвин пришла в негодование:

– Кто она была?

Джошуа вытянул вперед раненую ногу.

– Веселая вдова из Лестера.

– Но это же глупость! Она явно не знала о твоем… мастерстве в искусстве любви или не была бы такой привередливой и разборчивой.

Джошуа слегка улыбнулся.

– Не говори так. Ты еще не видела мои шрамы.

Гвин сбросила туфли, но когда собралась развязывать подвязки, Джошуа попросил:

– Оставь их. Я схожу с ума от одного вида тебя в чулках.

– Мысль о том, что я свожу тебя с ума, сводит с ума меня, – сказала она со смехом.

Она подошла к тому месту, где Джошуа все еще сидел на кровати, он схватил ее и притянул к себе так, чтобы мог целовать ее грудь и посасывать соски, чем и занялся с большим энтузиазмом. Не вставая с кровати, он расстегнул брюки и панталоны под ними, затем немного спустил их – только так, чтобы обнажить свой затвердевший и пульсирующий мужской орган. Но до того как Гвин успела его хорошо рассмотреть, Джошуа усадил ее к себе на колени.

– Что ты делаешь? – спросила Гвин. – Я хочу увидеть твой…

– Позднее, – резко ответил он.

– Но если я так сижу, твоей ноге должно быть больно.

– Я похож на человека, которому больно? – спросил Джошуа хрипловатым голосом и начал мастерски ласкать ее грудь.

Гвин сдалась. Если не хочет, чтобы она видела его раненую ногу, значит, она не будет смотреть. Но ей не хотелось, чтобы Джошуа морщился при каждом прикосновении или считал ее слишком любопытной. Гвин хотела, чтобы он занялся с ней любовью, и уже интуитивно поняла, каким способом он может это сделать.

– Оседлай меня, – приказал он, и его лицо при этом светилось от предвкушения. – Пожалуйста.

Эта мысль словно поймала Гвин в ловушку, и та ее часть, которая явно была шлюхой, несмотря на то что говорил Джошуа, испытала возбуждение и восторг. Гвин не была уверена, как именно все получится, если она оседлает Джошуа, но она хотела это выяснить. Господи, помоги!

Джошуа держал ее за запястье и направлял ее, чтобы заняла нужное положение, пока ее колени не оказались по обеим сторонам мужчины, рядом с его бедрами, а ее ягодицы – на верхней части его бедер. Тогда до Гвин дошло, что Джошуа от нее хочет.

Боже! Она до этой минуты не могла и представить подобное.

– Опускайся на меня, – приказал Джошуа низким хриплым голосом, напоминающим рокот, который каждый раз действовал на нее искушающе. – Я хочу войти в тебя.

Гвин колебалась.

– Ты уверен, что я не сделаю тебе больно?

– Если ты не прекратишь спрашивать о том, делаешь ли ты мне больно, клянусь, я… – Он замолчал, увидев, как она дернулась. – Моя раненая нога вытянута вперед – твой вес никак не давит на ту часть, которая может болеть. И, если честно, мне будет гораздо тяжелее, если ты не примешь меня в свое лоно.

И она это сделала. И ощущения были невероятными. Он полностью заполнил ее изнутри, и Гвин подумала, что может растаять и растечься по нему.

– О, Джошуа…

Гвин немножко поерзала, чтобы еще лучше устроиться на нем.

Он застонал.

– Господи, спаси и сохрани! Ты такая теплая, ты так плотно меня сжимаешь… Я это не переживу.

– Тебе все-таки больно! – закричала Гвин.