Отчаянный корпус

Авианалет понемногу стихал. Отбомбившиеся самолеты возвращались на аэродромы. В это время из хода сообщений послышался шум, и в дверном проеме показалась маленькая фигурка. Обитатели дота так и ахнули — Лиза! Оказывается, она на свой страх и риск двинулась к укрепрайону, а потом, предъявив документы, предложила начальству воспользоваться ее медицинскими навыками. В той страшной неразберихе на формальности не обращали внимания, были рады любому добровольному помощнику, и Лизу временно причислили к наспех сформированной санитарной части.

Быстро пришедший в себя от неожиданности Гриша устремился к ней, но Лиза решительно остановила его и принялась за раненого. Она показала удивительную сноровку, мигом разрезала гимнастерку, стала ловко обрабатывать рану маленькими руками и ласково, по-матерински успокаивать стонущего. Со стороны могло бы показаться странным, как эта пичужка хлопочет возле громадного пациента, но здесь сторонних наблюдателей не было, здесь были все свои, даже этот строгий старшина, совсем недавно отчитавший ее у КПП школы.

Раздался зуммер полевой радиостанции — комбат приказал приготовиться к отражению танковой атаки, и почти сразу же донесся гул моторов.

На дальнем конце раскинувшегося перед их рубежом поля показались маленькие темные жучки, за каждым тянулся сизый шлейф. Они быстро увеличивались в размерах, вместе с ними наползал и низкий, тревожный гул. Это двинулись в атаку вражеские танки. Саша все еще не пришел в себя. Он с ужасом смотрел на обездвиженного старшину, постепенно сознавая, что явился главной причиной его ранения, и непроизвольно шептал какие-то слова. Ваня не стал терять времени на его возвращение к командирским обязанностям и решительно скомандовал:

— Орудие к бою!

В памяти автоматически возникла последовательность команд, которую требовалось подавать после подготовки необходимых исходных данных, но тут же дошло, что ничего этого сейчас не нужно — враг быстро приближается и стрелять по нему следует прямой наводкой. Он прильнул к панораме и быстро заработал рычагами.

— Заряжай!

Гриша сноровисто дослал снаряд в казенник пушки.

— Орудие! — скомандовал Ваня и произвел выстрел. К сожалению, неудачный — сказалось волнение. Но постепенно он стал приобретать уверенность, движения сделались расчетливыми, как у тренированного спортсмена.

— Заряжай!..

— Орудие!

По броне вражеского танка посыпались искры.

— Заряжай!..

— Орудие!

Теперь снаряд угодил в гусеницу, и танк развернуло. Далее, как говорится, дело техники — очередной снаряд попал в топливный бак, и танк вспыхнул.

— Плохо стреляем! — оборвал Ваня ликующие возгласы расчета. Так обычно комментировал неудачную стрельбу своих учеников преподаватель по огневой подготовке. Ваня имел в виду большой расход боеприпасов, но на пояснение времени не оставалось — приближалась очередная цель.

— Заряжай!..

— Орудие!

Выстрелы следовали один за другим. Так же сноровисто действовали другие расчеты, на поле боя дымился уже десяток вражеских машин. Не ожидавшие столь крепкого отпора немцы дрогнули, атака захлебнулась, танки стали давать задний ход. Радостные крики заполнили пространство бетонной коробки. Опасность отступила, появилась возможность осмотреться и даже пошутить. Ваня повернулся к склонившейся над старшиной Лизе и хотел было пропеть из популярной в то время песни Дженни:

Если ранили друга,
Перевяжет подруга
Горячие раны его.

Пения, однако, не получилось, удалось произвести нечто хриплое, но Лиза, похоже, поняла и улыбнулась. Воспользовавшись моментом, Гриша с бойким шепотом поспешил к ней. Саша тоже преодолел свою растерянность, ему было неловко за проявленную слабость, и сейчас, продолжая возиться с взрывателями, он издавал бодрые возгласы.

К сожалению, ликовать им пришлось недолго. Снова послышался гул моторов, возвестивший о начале воздушного налета. На этот раз он не воспринимался с первоначальным страхом, сказывались какой-никакой опыт и откуда-то взявшаяся уверенность в собственной неуязвимости. Им и в самом деле повезло, потому что соседний дот был разворочен прямым попаданием бомбы, и ни один из его защитников не уцелел. После налета пришлось отражать новую танковую атаку и опять успешно, хотя огонь наших пушек заметно ослабел.

Затем наступило некоторое затишье. Они не знали, чем это вызвано, ибо даже небольшой боевой опыт не позволял надеяться на столь быстрый разгром сильного врага. А дело объяснялось просто: с выходом на оперативный простор передовые отряды немцев получили приказ не задерживаться у очагов сопротивления. Их предписывалось огибать, оставляя на разгром следующим сзади более мощным группировкам.