Отчий край

Никула подождал, не скажет ли он еще чего-нибудь, и, не дождавшись, пошел к часовне, на крыльце которой у него хранились пешня, метла, железная и деревянная лопаты. А Лука вдруг заинтересовался хомутом на кобыле Ивана. Хомут был с ременной, украшенной махрами и медными бляхами шлеей. Иван черпал воду, искоса наблюдал за Лукой. Это разожгло любопытство Ганьки, и он попридержал коня.

Лука тем временем подошел к кобыле, еще раз оглядел хомут и спросил:

- Слушай, Иван! Откуда у тебя этот хомут?

- Ниоткуда: Сам я его сделал еще до революции, - ответил тот, перестав черпать воду.

- Значит, своедельский, не купленый и не ворованный?.. А ну, подойди сюда да скажи вот при Ганьке, что это за буквы на нем? - приказал Лука.

На деревянных, красиво выточенных колодках хомута пониже супони виднелись написанные багряной краской две буквы И и Л. Они хотя и выцвели, но были хорошо заметны. Иван, не торопясь, подошел с другой стороны, воровато глянул на буквы и, не задумываясь, ответил:

- Это, товарищ Ивачев, мое клеймо. Обозначает око Иван Леонтьевич.

- А может быть, Ивачев Лука? - спросил Лука, усмехаясь, обжигая Ивана полными злобы и бешенства глазами.

- Можно и так повернуть. Только хомут этот мой и клеймо мое...

- И не стыдно тебе, Иван? Врешь и не краснеешь!

- Я не вру, а правду говорю.

- Ах ты гад! - взорвался наконец Лука. - Спер у меня хомут и открещиваешься. Вот тебе за это! - размахнулся он и ударил Ивана но уху.

- Караул! Убивают! - закричал Иван, заслоняясь от Луки руками. А тот неотступно наседал на него и бил то правой, то левой рукой, а сам исступленно орал:

- Семеновцы мой дом сожгли, семью по миру пустили! А вы, сволочи, все, что не сгорело, к себе перетаскали! Убить вас за это мало.

Прижав Ивана к стене часовни, он схватил его за горло, стал душить. Ганька спрыгнул с коня, бросился разнимать их. Он схватил Луку сзади за руки, начал уговаривать:

- Лука Иванович! Товарищ Ивачев! Нельзя же так. Раз виноват он, ты его в ревком тащи, а не бей.

- Уйди, Ганька, не мешай! - закричал Лука, не отпуская Ивана и стараясь отпихнуть от себя Ганьку. - Таких гадов на месте давить надо, а ты заступаться за него вздумал. Уйди, а то...

- Не уйду! - повис на нем Ганька. - Ты же сознательный человек. Стыдно мордобоем заниматься.

Увидев прибежавшего на шум Никулу, Ганька попросил:

- Помогай разнимать! Тут дело убийством пахнет. Чего стоишь, как столб?

- Это не мое дело. Раз Лука Ивану морду чистит, он и ответит за рукоприкладство.

- Я тебе отвечу... Я тебе так отвечу... - хрипел Лука и снова крикнул Ганьке: - Да отвяжись ты от меня, сопляк! Не суйся, куда не надо, а то и тебе попадет.

- Пусть попадает! А убивать тебе человека не дам. У нас и без этого крови немало пролито, - твердил своецепкий, увертливый Ганька.

Отпустив Ивана, Лука размахнулся, чтобы ударить Ганьку. Тот моментально присел, и удар пришелся впустую. Лука, потеряв равновесие, упал на лед. Иван воспользовался этим и бросился наутек. Пока Лука поднимался и приходил в себя, тот уже одолел крутой бугор и скрылся в улице.

- От меня не убежишь! - крикнул ему вдогонку Лука. - Я тебя на дне моря достану!..

Потом подошел к Ганьке, сжимая кулаки, спросил:

- Ты, что, в защитники к Сухопалому подрядился? Вот возьму и утоплю тебя в пролуби.

- Ну, ну, давай попробуй! Какую я тебе межу переехал? - бесстрашно глядя ему в глаза, спросил Ганька.

- Нашел за кого заступаться, барахло ты этакое, - сказал, остывая, Лука. - Небось, сейчас к Семену пойдешь? Жаловаться на меня будешь?

- Конечно, пойду! Он с тебя стружку снимет. Раз украл Иван твой хомут, подавай в суд, а не дерись.

- Пошел ты к такой матери! Молод, чтобы меня учить... Лопатин! повернулся Лука к Никуле. - Отведи Сухопалому его кобылу и скажи, чтобы в гости меня ждал. Я к нему сейчас с винтовкой приеду. Я ему покажу, как своих грабить.

Сказав это, Лука быстрым шагом пошел домой, а Ганька поскакал к Семену. Ни дома, ни в в ревкоме того не оказалось.

- Ты его в Царской улице ищи. Он к кому-то туда ушел, - сказал Ганьке сторож Анисим.

И Ганька поехал разыскивать Семена на Царскую улицу. А тем временем Лука прибежал домой, заседлал коня, схватил со стены винтовку и отправился к Ивану Коноплеву. По дороге заехал к партизану Гавриилу Мурзину и позвал его с собой.

- Поедем! - согласился Мурзин. - Надо этого Сухопалого проучить. Он такой ловкач, каких немного найдешь. Он наверняка не один хомут приспособил.

Никула только что привел в ограду Коноплева кобылу с бочкой, как туда нагрянули Лука и Мурзин. От крыльца на них бросился с хриплым лаем серый волкодав. Мурзин вскинул винтовку на руку, выстрелил и убил волкодава наповал.

На выстрел выбежали из избы жена и невестка Ивана. Завидев убитого волкодава, они налихомат заголосили.

- Где Иван? - наезжая на них конем, спросил Мурзин.

- Зачем он вам? Убивать хотите! Тогда лучше меня убивайте! закричала жена Ивана, разрывая на себе кофточку.

- Убивать, Матрена, не будем, а научим, как чужое добро воровать! Говори, где он у тебя?

В это время из раскрытых ворот завозни вышел Иван.