Отдай, детка! Ты же старшая!

До ночи Даринка и Иван решали проблемы с машиной. На счастье, в их городке было всего лишь три штрафстоянки, обзвонив которые, Горянова свою многострадальную малышку нашла. Тягомотина с оплатой, вызов такси, приезд и опасное лавирование между кое — как расставленной техникой вымотала нервы. И Даринка с Иваном, осторожно припарковав часа через четыре во дворе красненькую KIA Picanto (и как только место нашли?), обессиленные, направились домой. Заснули мгновенно. Хотя нет, не совсем… Перед сном Горянова, раздеваясь, совершая вечерний моцион от спальни до ванной и обратно, еще долго говорила все, что думала о своей сестре. Она так увлеклась, устраиваясь на своих шикарных английских простынях, и не сразу заметила спокойный и задумчивый Ванин взгляд. Даринка сразу осеклась, когда поняла: он совсем не поддакивает ей.

— А ты не думала, — сказал он тихо, — что она просто дразнит тебя? Специально… Ну, как подростки… когда не знают, как выразить правильно свои истинные чувства…

— Ей двадцать два года будет через две недели, Вань! Какие подростки? Взрослая женщина совсем! Она профессиональная интриганка и вымогательница!

— Но ты же все ей прощаешь?

— Да… — вынуждена была согласиться Даринка, — прощаю… уже, наверное, по привычке, потому что воевать с ней — себе дороже! Знаешь, я иногда думаю, что если бы она была моим конкурентом, то я давно подняла бы лапки и сдалась на милость победителя! Потому что она не знает пощады…

Иван усмехнулся и притянул к себе девушку, обнимая, и она уютно устроилась у него на плече под теплым боком.

— Ни за что не поверю, что ты можешь сдаться, кому — то отдать свою победу.

Даринка ответила горько и серьезно:

— Она не просто со мной воюет, Вань. Она знает меня, она словно ждет, когда я оступлюсь. И так было всегда. И, что самое ужасное, Элька каким — то непостижимым образом кладет глаз на то, что мне очень дорого.

Пименов просто усмехнулся. Даринка, понимая, что он не верит ей, вскочила, вытащила из спального комода сундучок, кинула его на постель, открывая и высыпая на цветную гладь целую кучу необыкновенных украшений.

— Выбери из этого то, чем я дорожу больше всего…

— Я не очень разбираюсь в этих фентифлюшках, Дариш…

— Но ты ведь знаешь меня, правда? Вот и постарайся угадать…ну?

Пименов сосредоточенно стал перебирать колечки, сережки, браслеты, колье, подвески, цепочки. Из всего великолепия он неуверенно вынул золотое кольцо с крупным сапфиром, обрамленным сверкающими мелкими камушками. Горянова улыбнулась и покачала головой:

— Нет! Это дорогое и красивое кольцо, и я его очень люблю, впрочем, как все, что я покупаю, но достаточно легко расстанусь с ним. Хочешь, подари его Вере Григорьевне… А вот посмотри на это, — и она аккуратно вынула довольно простенький, на первый взгляд, кулончик.

На ровной, необыкновенно красивой перламутровой пластине, с каким — то волшебным диснеевским теплым рисунком, выросла розовая жемчужина, а от нее причудливыми линиями расходились крохотные точки, словно россыпи. Держался он на ажурной золотой цепочке слегка розоватого отлива. И чем больше приглядывался Иван, тем больше украшение приковывало взгляд, словно растворяясь краями в теплой Даринкиной руке.

— Ого! — протянул он восхищенно.

— Ого! — подтвердила Горянова. — А моей Эльке понадобилось секунды три, чтобы вытащить его из вороха моих украшений. Спасибо Оле Завирко, она тогда сразу сориентировалась и забрала его из Элькиных загребущих рук, сказав, что я подарила его ей. Так что Вань, теперь, когда она познакомилась с тобой, боюсь, ее следующим лотом станешь ты…

Пименов отреагировал совсем не так, как ожидала этого Горянова. Он развернул девушку к себе и молча скользил взглядом по ее глазам, губам, лицу, а потом смущенно немного выдохнул:

— Это значит, что я так дорог тебе?

Его вопрос прозвучал как — то слишком пафосно что ли, а Горянова ужас как не любила патетику в любых ее проявлениях и поэтому только буркнула:

— Спать давай! — и небрежно, что с ней редко случалось, сгребла свое богатство и отправила обратно, не раскладывая по ячейкам, в сундучок.

Одним движением пульта выключила свет. А через минуту, тихо сопя, снова уткнулась носом Ване в плечо, попутно устраивая руку на его голом, теплом и мускулистом торсе.

Глава 17