Отдай, детка! Ты же старшая!

— Да гляжу — лицо знакомое, вот и решил рассмотреть поближе. А то тогда ничего, кроме морщин и целлюлита не заметил! — нагло выдал он, разглядывая Даринку.

— Вот как? Значит, у тебя по — прежнему со зрением, головой и деньгами большие проблемы. Печально! Что? Лиличка теперь не спонсирует? Вот и развлекаешься на голодный желудок? Как ты спалился тогда, — Горянова хмыкнула, — как спалился! Надо было денежки — то отрабатывать, а ты все кочевряжился, малыш! А лизался бы в рамках заявленного образа, глядишь, премию Резенская отстегнула бы… А теперь ты на мели? Верно? Решил у меня разжиться? Только боюсь расстроить: я сопливым мальчикам не подаю. Хочешь, хлебушка куплю, беспризорнику?

— А ты, тетка, забавная! Я бы тебе вдул!

— Вдувалка отвалится, мажорчик!

— Что там все так ядовито?

— Нет, просто у кого — то вдувалки на соплях растут…

— Может проверишь? — и он, откидываясь на стуле назад, похлопал себя по поясной бляшке.

— А ты по утрам вручную сам не напроверялся, маленький?

В кафе вошли двое и присели за соседний столик, и Горянова напряглась, узнавая в одном из них Дениса Гартмана, светлую голову их новых конкурентов из «Лентуса». Да, не зря Даринка мониторила его фотки по всем соцсетям. Узнала мгновенно. Будет интересно послушать, о чем они будут говорить… И Даринка, подмигнув мажорчику, благодушно спросила:

— Ты есть — то будешь, ясельник? А то я сейчас щедрая.

Тот почему — то кивнул, соглашаясь.

Глава 18

Мажорчик ел с нескрываемым аппетитом, молча. И Горянова, увлекшись удивительной картиной, как мачо местного разлива неожиданно быстро превратился в нормального голодного юношу, чуть не пропустила необходимые подробности. Соседи из «Лентуса» тоже ели, но периодически перебрасывались аккуратными фразами.

— Ну как? — спросил у Гартмана его собеседник, мужчина лет сорока.

— Нормально, — кивнул тот, — есть, с чем работать… Хотя пространство маловато, ведь там еще санзону отделять. Ты смотрел уже коммуникации? Где у них канализация? А то пробежали… несерьезно как — то…

Даринка мысленно выругалась. Похоже, ее тщательно купленный за три тысячи секрет скоро станет достоянием общественности.

— Маменко что — то темнит. Вот что меня настораживает. Почему нельзя помещение открыть в свободный осмотр до конкурса? Кто так делает? Или он все — таки нацелен на фирму Гродина?

Услышав фамилию генерального, Даринка напряглась. А мажорчик, съев тарелку супа подчистую, уже притягивал к себе вполне обычное картофельное пюре с куриной отбивной. И когда успел заказать?

— Теть, ты чего замерла? — вставил мажорчик в перерыве между двумя блюдами.

Даринка резко поднесла к губам указательный палец, призывая заткнуться. Мажорчик скорчил понимающую мордочку и, покачав головой, стал уплетать второе, не забывая про нож с вилкой. Что радовало.

— Если бы он хотел Гродина, то работал бы с ними сразу. Они ему четыре объекта делали, и ни один из них он на конкурс не выставлял, договаривался лично. Значит, хочет чего — то новенького.

— Не факт. Кто из гродинских артил проекты?

— Волков.

— Слышал про него. Адекватный. Все четыре?

— Да.

— Это хорошо! Я вчера его работы как раз смотрел. Там все топофмайндовое. Но сделано со вкусом. По качеству — вообще высший пилотаж.

— Если Маменко его выбирал, значит, ему такое нравится?

— Возможно. Но гродинские, наверное, снова все в колоре по семь сделают.

— Да кто их знает? Нам этот проект нужен позарез, так что постарайся!

— Да у меня уже, сам знаешь, гифки на столе…

— Дэн, а с кем это Можарова вчера пила? Не заметил? — и разговор двух конкурентов плавно перетёк на простые жизненные перипетии, которые можно уже было не слушать.

Но Даринка еще минут пять сидела, задумавшись.

— Эй, теть! — привел ее в чувство наевшийся мажор, — ты опять в ауте? Чё принимаешь? Поделись. Я тоже так хочу!

— Слушай, золотой ребенок, а тебя дома вообще кормят? Или богатые на детях экономят?

— Я в бегах! Меня, можно сказать, от дома отлучили за плохое поведение!

— А! — понимающе хмыкнула Горянова. — Последствия жизни юного финансового махинатора? А разве Лилия Павловна не отмазала нового Бендера, покрыв его долг перед родиной?

— Нет! — нагло потянулся сытый мажорчик. — Наша с ней эротическая несостоявшаяся связь не включала пополнение еще двух кредиток, — он томно прикусил губу и сделал какое — то неопределенное, но очень пошлое движение языком. — Может, ты меня купишь, теть, денька на два? А что, я мальчик молодой, темпераментный, тебе понравится!

— Да знаю я твой темперамент, — Горянова рассмеялась, вспоминая историю их знакомства.

И мажорчик тоже вспомнил, поэтому скорчил рожицу, нахмурился и почесал затылок.

— Теть, реально, ну возьми меня сегодня к себе. Мне задолбало спать на вокзале.

— А многочисленные друзья? Любимые девушки? Сердобольные родственницы?

— Батя сказал, что всех распишет под орех, если они меня приютят или дадут денег. Вот все и пересрались. Я должен получить свой жизненный урок, что все люди сволочи и что без папы я гроша ломаного не стою! Теть, ну реально! Ты добрая! Дай тогда денег на гостиницу, если не хочешь молодого сладкого тела.