Отдай, детка! Ты же старшая!

Горянова чувствовала, что парень не врет, но на всякий случай уточнила:

— А папа у нас кто?

Мажорчик помрачнел:

— Глава УМВД РФ

Горянова расхохоталась:

— Сильно! И сколько ты еще будешь бродяжничать, горемычный, с таким папой?

— До конца недели, — буркнул мажорчик, — батя сказал, в воскресенье быть как штык.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ладно! — улыбнулась Горянова. — Поехали, приютим мы тебя на три денька — то.

— А мы это кто? — оживился мажорчик, вскакивая со стула и надевая вожделенную английскую классику.

— Я и мой парень.

— У! — расстроился юноша. — Значит, бурный секс отменяется?

— Почему? Все будет! — обнадежила его Горянова. — Домашние дела в счет долга за проживание и питание затрахают тебя по полной программе. Готовься! А если не нравится, то могу до вокзала подкинуть…

В общем, в тот вечер Даринка чувствовала себя настоящей матерью Терезой, вкусив плоды собственной сердобольности. Одно ее беспокоило: что скажет на ее решение Ванечка. Наличие в доме молодого совершеннолетнего привлекательного юноши обычно не способствовало доверительным отношениям между полами.

Но дома… О! Дома ее ждал сюрприз. То, что у них гости, Даринка поняла уже во дворе: в окне кухни то и дело мелькали силуэты. И не один. То, что один из гостей имеет наглую белокурую морду с синими бесстыжими глазами, тоже. Но вот вопрос: кто там третий?

— Ты че замерла, теть? Забыла, где живешь? — заметил мажорчик ее растерянность.

— Да нет! Просто пытаюсь сразу предугадать, к чему готовиться. Думала, что сегодня я сделаю Ивану сюрприз, а оказывается наоборот?

— А Иван — это твой парень? Типа русский такой богатырь?

— Не типа, а очень даже! — осекла наглую морду Даринка, продолжая смотреть на горящие окна и не двигаясь дальше.

— Слушай, теть, а тебя как зовут? — теребил ее рукав мажорчик. — А то неприлично. Буду вкушать плоды твоего гостеприимства, а как зовут сердобольную хозяйку дома и не поинтересовался. Я все-таки юноша воспитанный.

На слово «воспитанный» Даринка отреагировала смешком и ухмылкой:

— Для тебя я Даринела, мажорчик.

— О! Ну и имечко! Папа из Молдавии что ли? Гастарбайтер?

Даринка ничего не ответила, просто смерила его довольно грозным взглядом.

— Понял, молчу! — мгновенно отреагировал он.

А Даринка направилась к подъезду. В лифте ехали молча. И Горяновой все труднее было справиться с беспокойством.

— Меня Герман зовут, — решил разрядить обстановку мажорчик.

— Угу… — словно не услышала она.

— Теть, не впадай в ступор. Ну что там может быть? Малолетняя любовница?

— Хуже! — они вышли из лифта, и Даринка открыла дверь, не зная, чего ожидать.

А дома, судя по интенсивности голосовых децебел, был настоящий совет в Филях. Горянова, не раздеваясь, пролетела на свет. Картина, как говорится в одном фильме, была маслом.

В центре кухни сидел Иван и прижимал пакет со льдом к правому глазу, где, несмотря на принятые меры, наливался красивым модным цветом фиолетовый синяк. Вокруг него прыгали три полураздетые девицы, одна из которых точно была с детства знакомая Даринке белокурая бестия, а две другие- почти такие же, но комплекцией побольше и волосами потемнее. Все три причитали одновременно и пытались оказывать помощь пострадавшему, но больше галдели, чем реально что — то делали. Иван морщился, переводя взгляд с одной на другую, периодически неосознанно соскальзывая глазами чуть ниже, так как прямо перед его носом (ведь он сидел, а они стояли) прыгали, дергались, тряслись, скованные корейским пушапом три пары приличных таких молодых сисек. Тут хочешь — не хочешь, а захочешь, как говорится! Но Ваня, судя по всему, стоически держался. Ну, то есть руки не распускал, и то хорошо! Молодец!

Даринка замерла в дверях кухни, стараясь понять, что происходит и как на это реагировать, но тут в ее плечо уперлась острым подбородком мажорчиковая личность, которая удивленным громким голосом произнесла:

— О, мужик! Да у тебя тут целый гарем! Уважаю! Смотри, теть, он бедный какой, а держится из последних сил! А ты паниковать сразу, теть! Кремень, а не мужик!

Его громкий, окрашенный чистотой и странной наивностью голос привлек внимание кружащих над своей добычей растрепанных бестий, и они развернули на входящих недоуменные и растерянные взоры.

— Это то, что я думаю? — спросила Горянова у Ивана.

Тот медленно кивнул, а потом покачал головой из стороны в сторону. Даринела постояла еще немного, развернулась, отстранила мажорчика с пути и неторопливо вышла: нужно было все — таки раздеться. Она не любила принимать скоропалительные решения.