Отдай, детка! Ты же старшая!

— Дорого? — через минуту, когда Иван попытался расположиться на диване и включить телевизор, снова спросил мажорчик, усаживаясь рядом и поджимая ноги. — Тогда там вот, у поворота бильярдная — 250 рэ. За час управимся! Что? Опять? Молчишь?

Иван смерил его тяжелым взглядом и включил телевизор.

— Ладно, — заорал почти на ухо не сдававшийся мажорчик, подсаживаясь ближе и сверкая лукавым наглым взглядом, — не любишь бильярд, пошли в кальянную, там в Пиэспи срубимся…800 рэ на человека. Совсем дешево!

Пименов громко выдохнул, раздосадованно выключил телевизор и вышел из комнаты.

— Вот чего — ты молчишь? — донеслось до него. — Чего, спрашиваю, молчишь? Ау! Ау! Ау! И как тебя Дарина терпит! Не понимаю! Питекантроп, блин!

Иван попытался снова укрыться на кухне, потом в спальне, потом на балконе. Но куда бы он ни перемещался, везде его находил противный звонкий голос, канючивший над ухом. Так они и ходили: из комнаты в комнату, потом на кухню, в ванную и даже в туалет, но туда племянничек зайти не рискнул, поэтому продолжал ныть, стоя у самой двери:

— Не хочешь идти никуда — так бы и сказал! Зачем Несмеяну из себя строить? Сыграем дома! У тебя карты есть? А монополия? А шашки или шахматы там? О! Давай в нарды! Я умею! Блин! Тогда хотя бы в балду! Одну я уже в этом доме точно знаю, метр девяносто…

Иван резко открыл дверь туалета. Любой разумный человек, поймавший разъяренный пименовский взгляд, предпочел бы ретироваться, но мажорчик, судя по всему, умом и дальновидностью не обладал, поэтому ограничился следующим:

— Но-но! — попятился он. — Я ребенок! Нас конвенция защищает! И нечего на меня так зыркать! Мы, дети, в нашем юном возрасте играть хотим! Нам, детям, скучно! А сегодня дома за старшего ты, пока тетя не придет! Смотри! Я ей на тебя пожалуюсь! Ой! Не трогай ухо! Оно у меня одно! Ну, в смысле не одно, но это самое любимое! Ай!!! Ай!!! Убивают! Мама! Тетя! Спаси! — а дальше стук быстро удаляющихся в комнату ног и отщелкивающий звук замка. — Блин! Еле отбился! Питекантроп мрачный! Вот бросит тебя Даринка, будешь знать! Ты же скучный, как теленок! А силушка как у быка…

Красный, как рак, Ваня тяжело дышал, пытаясь прийти в себя. А там, из — за двери, раскатисто заржал мажорчик. Его вся эта ситуация очень развлекала. Придурок малолетний! Он ведь не знал, что еще мгновение, и Пименов был готов его по стенке вполне очевидно размазать… Вот они, тяжелые будни воспитателя детского сада…

Было почти десять, когда Горянова выходила из последнего магазина. Есть такое выражение — от усталости пар идет. Так вот, если следовать этой мысли, то Даринка сейчас представляла собой самый настоящий вейпер. Потому что дым ее усталости клубил, обволакивая девушку с ног до головы. То, на что у нее раньше уходило полдня, сегодня заняло слишком много времени. Коснувшись провального рыночного сегмента, который еще год назад давал вполне ощутимые прибыли, Горянова наступала поставщикам на больную мозоль и должна была выслушивать получасовые излияния на тему: у нас кризис и как все плохо, прежде чем получить вожделенный каталог и сделать несколько снимков оставшейся в ассортименте продукции. Даринка начала понимать Волкова. Работать с остатками было более чем трудно, а выписывать новые партии из Москвы, значит увеличить расходы. Не намного… Но все же! К тому же сегодняшний марш позволил ей понять уныние и раздражение людей, которые, по сути, были целевой группой нового ресторана. Поэтому, следовало признать, сегодня она получила очень полезный опыт. Среди середнячков обстановка была совсем другой…

Горянова стерла с лица застывшую за сегодня от непрекращающихся улыбок гримасу. Голова гудела. Ноги на высоченных шпильках отваливались. Руки не хотели крутить руль. А дома ждала на электронке отправленная их офиса рабочая папка с проектным фундом, который нужно было сегодня закончить.

— Сука ты, Волков! — выплеснула в воздух Даринка свою усталость.

Но нужно было ехать домой. Там, по крайней мере, она отдохнет часочек, поваляется в пенной ванне (на джакузи денег еще не насобирала), а потом еще построчит до утра. Горяновой было не привыкать работать по ночам. Прямо как в первые годы в «ГродинКе». А потом… потом случился Ванечка… и она почти перестала работать после десяти… Он все равно ей этого не давал. А то, что проекты стали попроще и поспокойнее, так даже хорошо… Может, зря она снова в элитку полезла? Пусть вон Маркелов разгребал… Или Резенская… Хотя, и Горянова мысленно хмыкнула, Лиличке ночами работать теперь не было никакой возможности, судя по ее усталому, невыспавшемуся и счастливому лицу, совсем как у Даринки когда — то, в те самые первые дни бурного притирания характеров и тел с Пименовым. Значит, Истомин тоже молодец! Старается! Хотя возраст уже не тот! И с этими неожиданными мыслями Даринка включила зажигание. А через полчаса она уже парковалась.