Отдайся, не пожалеешь!

Знаю, что мы поругаемся. Пугающая неизбежность ссоры висит надо мной грозовой тучей, и я не могу взять и уйти от этой ссоры.

— Тарас, это не то, что ты думаешь!

Я сгибаюсь пополам от злобного, лающего смеха. Чувствую, будто вот-вот сойду с ума!

Айя повышает голос.

— Это была деловая встреча. И только! Мы разговаривали по делу.

— По какому? Твое любимое кафе, он держит тебя за руку. Да, это по делу, — хмыкаю. — Конечно!

— Я тебе не вру. Говорю правду! Мы с Кононенко обсуждали юридическую защиту.

— От кого? От чего?

— Меня достает бывший, — выдыхает Айя.

Я мигом отбрасываю окурок.

— Что? — не узнаю свой голос, который вмиг наполнился яростью и злобой, желанием крушить. — Увалов? Когда? Что он хочет от тебя?

Айя объясняет, добавляет, много-много раз подчеркивая, что встреча была исключительно деловая, но меня это выбешивает еще больше.

Чувствую себя уязвленным недобитком.

Человеком, который недостоин знать о ней такие вещи.

Скорее всего, она не видит во мне того, кто способен решить ее проблемы, защитить от угрозы.

Это не просто удар под дых.

Это сокрушительное отсечение головы, моментальная мясорубка, в которой меня за секунды превращает в жалкий фарш из сомнений и комплексов, которые лишь укрепляются и встают в полный рост.

— Почему не сказала. Мне почему не сказала?

Уже не важно, что она ответит. Я в душе истекаю кровью.

Пульс лупит по вискам. Бросает в жар, в холод, снова в жар.

Над губой повисает тягучая капля. Снимая ее языком, чувствую солоноватый, металлический вкус.

Из носа пошла кровь… Давно не было такого.

— Я не хотела тебя тревожить. Ты был на конференции, у тебя встречи с партнерами. Кононенко заявил, что ничего сложного. Он беспокоился, чтобы ты не сорвался бить морду Увалову, это бы все осложнило.

Блять. Мне еще и морду бить этому гондону нельзя, что ли?

А я бы набил, отправил бы на больничную койку и плевать на цену. Я бы его инвалидом оставил, имбецилом, овощем, чтобы не смел угрожать моей женщине. Плевать, к каким последствиям это могло бы привести.

Для меня всего важнее — ее защитить, сберечь. Я на свою гордость много раз ради нее наступил, глотку передавил своему я.

Она же… не верит в меня.

Слова Айи, будто она мной гордится — сплошной пиздеж, сладкая вата, длинная мармеладная лапша, которую она навешала на мои уши.

Наверное, я слишком долго и фатально молчу.

Айя начинает беспокоиться, сбиваться, тараторить, повторяет, что любит-любит бесконечно.

Можно ли любить и не гордиться?

Можно ли любить и не доверять, не делиться важным?

— Тарас, я люблю тебя. Слышишь, люблю! Между мной и Кононенко ничего нет и не было.

Может быть и так, но почему я чувствую, что она мне изменила.

Не в постели, но в том, что может быть, даже поважнее постели.

Мужиком делают не член и не яйца.

Мужчиной делают поступки, способность отвечать за свои слова, решимость и возможность защищать свое, рвать за свое зубами, грызть глотки.

Айя меня этого лишила. Отрезала. Я будто человек на глиняных ногах, которому подрубили ступни.

Выходит, я для Айи только в постели гожусь.

Хороший мальчик с рабочим членом и смазливой мордашкой.

Милфы таких заводят, гордятся, показывают подружкам… Потом, когда один мальчик приестся, меняют его на другого.

— Любишь? — спрашиваю агрессивно, с ненавистью.

— Люблю.

Так искренне и так больно это слышать.

Айя много раз говорила люблю, я ей — еще ни разу этого не сказал. Зачем, если это и так очевидно? Если мой каждый шаг к ней — это сука-любовь, которая вцепилась в мою глотку и сосет кровь.

Теперь думаю, хорошо, что не сказал ей этого.

Выглядел бы еще уязвимее, чем сейчас.

— Любишь, значит. А я тебя — нет, — высекаю жестко и отключаю телефон.

Просто вырубаю его и бросаю об кафельный пол.

Глава 44

Глава 44

Тарас

— Тарас? Ты куда убежал? — мурлычет за моей спиной женский голос.

Оборачиваюсь…

В дверном проеме улыбается блондинка, проводит пухлым язычком между губ. Не помню, как зовут, чья-то “помощница” — из числа тех, “принеси-подай-отсоси-не мешай”. Она на протяжении целого вечера смотрит на меня с аппетитом, вспоминаю, что она трепалась о желании переехать в столицу.

Быстро вытираю кровь под носом, подбираю разбитый телефон.

— Маркишин уточняет, поедешь с нами в клуб?

Девушка наматывает прядь волос на пальчик и рассматривает меня, кокетливо взмахивая ресницами.

— Поеду, — решаю.

У меня сердце в хлам.

Обкуриться, добить себя бухлом, размазать случайным сексом с тупой давалкой — давай упадем на самое дно…

Никогда до встречи с Айей не летал, не хер было и начинать.

Бойко был прав, когда заявил в клубе, что Айя — это не мой уровень.

***

В клубе шумно и грязно. Не знаю, это просто ощущение. Мне все это грязно: вип-ки, стрипухи дешевые. Партнеры под косячком, которые тянут шалав в отдельную комнату, чтобы поебаться.

Блондинистая соска виснет на мне вот уже несколько часов подряд. Я скормил ей столько коктейлей, что можно обоссаться. Она и бегает в туалет постоянно и томно смотрит при этом на меня, намекая на туалетный перепих.

Возвращается в очередной раз, лезет на колени.

— Я поняла, что тебе нравится. Заводит на публике?