Отдаю свое сердце миру

– Я сказал, что мы едем в Чикаго. Твоя мама с Малком и мы с Оливией. Это что-то вроде празднования выпускного.

– И вы тоже, ребята? Но разве вы потянете такие расходы? – Может ли сердце взлетать и падать одновременно?

– У мамы Оливии накопились воздушные мили. Вы остановитесь в «Бест Вестерн», в центре города, но твой отец…

– Мой кто?

– Твой отец, наш отец, ха-ха – подожди, сейчас серьезно. Он работал с организацией «Католики против насилия» Чикагской архиепископии, и они предоставили нам с Оливией на выходные апартаменты в Сент-Ксавье[117], за пределами кампуса.

– Ты шутишь.

– На прошлой неделе у него была группа студентов из Бостонского колледжа, которые рассказывали о твоем марафоне в передаче на католическом телевидении.

– Почему я ничего об этом не знаю?

– Мы сами только что узнали. Твоя мама сказала. Он регулярно звонит ей, справляется о тебе. В общем, оказывает тихую поддержку. Думаю, чувак как умеет проявляет свою любовь.

– Вау. Они разговаривают друг с другом? Как взрослые? Не могу поверить.

– Ты что, совсем с ним не общаешься?

– Так, время от времени присылает что-то по электронке. Был один неловкий телефонный звонок. Но никаких регулярных апдейтов. – Ее немного бесит, что в глазах отца она каким-то чудом превратилась из невидимки в лицо одушевленное. И в то же время ей приятно такое внимание. – Хм, думаю, это прогресс, а? Мне нравится.

– И все равно не понимаю, как без секса…

– Зак!

– Короче, готовься к вечеринке в Городе ветров[118], выпускница.

* * *

– Поскольку ты не любишь сюрпризы… – начинает Малкольм, когда звонит на следующее утро. Как здорово, что можно поговорить с ним одним, а не со всей командой. После мальчишника голос у него слегка охрипший, как будто они всю ночь отрывались на рок-концерте.

– Вы с ребятами летите в Чикаго сегодня вечером! Я уже знаю.

– Я и мама. Карл Уолтер уезжает на совещание в Бенд. Но Зак и Оливия тоже прилетят. И папа – Отец Антоний…

– Слышала. Странно все это.

– Он прислал мне коллекцию видеозаписей Nova.

– Вот это повезло.

– Он звонит мне и маме, узнает, как у тебя дела. Говорит, у него на стене висит карта и он булавками отмечает каждые сто миль.

Почему-то при мысли об этих картах и булавках в памяти оживают воспоминания об отце, никак не связанные с его уходом из семьи. О том, как он прятался за диваном, когда они играли в осаду крепости, обстреливая его из ружей Nerf[119]. Как он подбрасывал в воздух горсть собачьего лакомства для их старой собаки, Ралли, и кричал: «Угощение без повода!» Как они с Малком любили заниматься с отцом всякими делами по дому, даже если это была уборка в гараже.

– Вау. И мама не против всего этого? Она что, переродилась?

– Она каждую неделю посещает доктора Бейкера и принимает успокоительные лекарства. Разрешает ездить на велосипеде в 7-Eleven[120], и мне даже не приходится звонить оттуда, докладывать, что я на месте.

– Невероятно.

– В музее науки в Чикаго есть симулятор ракеты.

– Очень жаль, что не настоящая ракета.

– Я полечу с тобой, если ты решишь рвануть в космос.

– Спасибо, придурок.

– И еще одно чудо. Шон тоже был вчера у Оливера, и он попросил прощения за свои дурацкие выходки.

– Это же здорово, Малк.

– Думаю, сработал corno, что дала мама.

– Ты его носишь? – Сorno похож на перчик чили, но на самом деле это изогнутый маленький красный рог для защиты от дурного глаза и любых проклятий, угрожающих мужскому началу. Итальянские парни носят их на золотых цепочках.

– Знаешь, как круто он смотрится? Зак тоже хочет такой.

– Заку он нужен, это понятно. А тебе-то, Малк? У меня появляется повод для беспокойства.

– Только один?

– Да нет, есть еще. Завтра, когда мы встретимся, с нами будут… э-э-э… друзья.

– Разве это плохо?

– Маме это не понравится.

– Что, какие-нибудь неформалы?

– Не совсем. Помнишь тех двоих, что отмечали с нами мой день рождения и спасли меня во время грозы? Короче, у деда новая подружка.

Молчание. И вдруг Малкольм взрывается диким хохотом, который длится так долго, что ей приходится закрыть глаза и просто ждать.

29

От Вест Данди к Паркриджу и оттуда до Чикаго. Лоретта направляет Аннабель по Милуоки-авеню и Лейк-стрит. Затем поворот направо, к Букингемскому фонтану[121], где она остановится на целый день.

Аннабель в Чикаго. Ей самой не верится: она впервые в этом городе, куда добралась сама, в прямом смысле своими силами. Сегодня она чувствует себя победителем. Воздух душный и спертый, как в раздевалке, и одежда прилипает к телу везде, где только можно. Но она чувствует себя полной сил и оптимизма, получая заряд адреналина от встречи с настоящим большим городом.