Отданная, или жена императора

Вместо этого передо мной предстало некое подобие большой комнаты из камня, вдоль стен которой были расставлены зажжённые свечи. Огонь плясал, создавая причудливые картины. Ровно посередине был тот самый круг, в котором лежала шкура. Большая, толстая, на такой не замерзнешь.

— Пошли? Избранница моя, — спросил Лорриель.

— Пошлите, ваше величество, — пискнула неуверенно.

Атмосфера таинственности и мистики заставила почувствовать себя неуютно, как будто я снова превратилась в маленькую девочку, подглядывающую за собраниями взрослых.

— Разувайся, любовь моя, обувь тебе не понадобится, — произнес император.

А я зарделась от его обращения ко мне. Но ведь это всего лишь фигура речи, да? Или реальное отображение внутренних чувств?

— Отбрось все сомнения, под конец ритуала ты сама будешь все знать, — Лорриель словно прочитал мои мысли.

Господин Гарриет на заднем фоне начал говорить что-то на неизвестном мне языке, видимо, ритуал запущен.

— А теперь настало время в полной мере ощутить единство мужчины и его женщины. Не думай о маге, его здесь нет, он всего лишь фон.

И прежде чем я смогла спросить, что он имел ввиду, Лорриель резко прижал меня к себе и поцеловал. Страстно, горячо, развязно. У нас не было еще такого.

Его руки откровенно заблуждали по моему телу, а я, кажется, наконец поняла, в чем именно заключалась еще одна принципиальная разница между темным и светлым обычаями заключения брака.

Обмен энергиями на ментальном уровне не возможен без сильного физического контакта…

32

Я почувствовала жар глубоко внутри себя, он начинался где-то внизу живота и медленно распространялся по моим венам выше. Моментально захотелось раздеться и прижаться к Лорриелю. Почему-то он казался мне на удивление прохладным, по крайней мере, по сравнению со мной.

На заднем фоне Гарриет методично бубнил что-то на непонятном языке, создавая неспешный ритм для наших движений. Пламя от свечей нестройно колебалось, добавляя мистики в происходящее.

Я издала гортанный звук и обвила императора руками. Впервые в жизни вела себя настолько откровенно с мужчиной, да еще и самостоятельно проявляла инициативу. Но чувство стыда и неправильности не возникало. Наоборот, моя душа пела, как бы говоря мне, что вот оно, то самое, к чему я шла всю свою сознательную жизнь, хотя до этого момента и не отдавала себе отчета в этом.

Лорриель нежно провел по моим волосам и слегка оттянул их назад, а потом одним движением руки заставил мое платье упасть вниз, оставляя меня в тонкой нижней сорочке.

Мгновенно захотелось проделать тоже самое с ним, но подобному фокусу я не была обучена, а потому просто вручную возилась со шнуровкой на его рубашке, пока Лорриель не смилостивился надо мной и не помог.

— Наконец-то, — пробормотала я эмоционально, чем вызвала смех императора.

Он смеялся так звонко, так беззаботно, я даже залюбовалась его лицом в этот момент. Ведь он мгновенно помолодел, сбросил с себя тяжелый груз ответственности за народы и предстал передо мной обычным жизнерадостным мужчиной, которым он наверняка и был, но обстоятельства заставляли показывать другую сторону себя.

— Ты такой милый, оказывается, — нежно провела по его щеке.

В данной ситуации мы с ним были абсолютно равны, и я отбросила почтенное обращение.

— Где-то очень глубоко внутри и только для тебя, — он заговорщицки подмигнул и снова прильнул к моим губам. — А ты очень вкусная, слаже, чем мед, добытый в высокогорьях дикого края.

— Никогда не пробовала такой, — лукаво улыбнулась.

— Тебе и не надо, поцелуй меня и почувствуешь отражение собственного вкуса.

— Ммм, дайте-ка попробовать, — чуть стесняясь, прильнула к императору. — Действительно восхитительно.

— Расслабься, все хорошо, — он заметил мое вдруг налетевшее волнение и зажатость, — мы одно целое и равны друг перед другом.

И по щелчку его пальцев с меня слетела и ночная сорочка. Не дав мне опомниться, Лорриель раздел и себя.

Я мелко задрожала и обняла себя руками. Голос господина Гарриета стал ощущаться громче и ближе, еще немного, и мне бы захотелось попросту сбежать от страха перед предстоящим главным действом.

Но Лорриель не позволил не тем эмоциям одержать надо мной верх, нежно прижал к себе и массажными движениями своих сильных пальцев послал успокоительные импульсы по всему моему телу. Ритуальный бубнеж Гарриета снова начал отходить на второй план, я согревалась и несмело сама обвила императора руками, прижавшись губами к его красивой груди.

В следующее мгновение мы уже лежали на толстой шкуре, я снизу, а Лорриель сверху. Мягкие ворсинки ласково щекотали нас и создавали ощущение уюта. Мы словно спрятались в них ото всего окружающего мира.

Ласки императора стали смелее и откровеннее, я извивалась, не подозревая в себе столько чувственных мест, а, главное, не знала, что такое вообще возможно ощутить. Воздуха уже не хватало, я жадно глотала его ртом, жар в крови достиг своего максимума, казалось, еще немного, и я взорвусь и распадусь на тысячи маленьких составляющих.

— Ты восхитительна, такая соблазнительная, такая невинная и моя, — бормотал Лорриель, задыхаясь, как и я.