Отдел 15-К

– Ну там такая сущность, что для нее разница между одним и несколькими незначительна, – тетя Паша говорила менторским тоном, как будто лекцию читала. – Но это не нарушение договора. Просто если в поезд, который раз в году приходит на «Парк культуры» после полуночи, сядет не один человек, а скажем – три, то Хозяин тоннелей разбираться не станет, всех заберет.

– Ну вот мы и знаем все. – Ровнин снова сел за стол, в свое кресло. – Что делать будем?

– А есть варианты? – удивился Пал Палыч.

– Есть. – Ровнин сложил руки на столешнице, как первый ученик в школе. – Например – ничего можно не делать. В Москве каждый божий день пропадает за сотню человек, и это только учтенных. А еще есть бомжи, гастарбайтеры, просто приезжие без регистрации – этих, думаю, поболе пропадает без следа. В семидесятых такое было невозможно, а сейчас… Десятком человек в год больше, десятком меньше…

– Олег, это не вариант. – Пал Палыч хрустнул пальцами. – Я прекрасно понимаю, что мы можем это дело оставить просто так, без движения, тем более что никаких указаний не было – ни сверху, ни… Не было, в общем. И мы не те ребята, которые работали здесь до нас, мы циничнее, безразличнее, это тоже так. Но… Олег, ты же сам не станешь просто так смотреть на то, что люди пропадают?

– Не стану, – согласился Ровнин. – Но это мой выбор, вы свой делаете сами. Я приказывать в данном случае не буду – дело неофициальное.

– Как же вы все похожи, – негромко и очень печально сказала тетя Паша.

– Ты о чем? – недоуменно глянул на нее Олег Георгиевич.

– Я о том, что, видно, и впрямь вас сюда подбирают. – Тетя Паша встала со стула и подошла к Ровнину. – На самом деле Пиотровский, а потом, в восьмидесятых, и Левитин, почти так же своим сотрудникам говорили. У них тоже не было приказа на разговор с Хозяином, не отдавал им его никто.

– Олег, ты знаешь, я не трус. – Герман, который последние пару минут мялся у окна, наконец решил высказаться. – Я кто угодно – но не трус. Но, прости, здесь без меня. Я под землю не могу.

– Герман, о чем ты? – Ровнин явно очень удивился. – Про тебя сразу речь не шла.

– А я пойду. – Пал Палыч залез в карман пиджака и достал помятую пачку сигарет. – Да и любопытно это.

– И я пойду, – неожиданно для себя сказал Колька. – Трое же всегда ходили, да? Ну вот, значит, и сейчас третий нужен.

– Коля, это не развлекательная прогулка, – очень тихо и очень серьезно сказал Ровнин. – Мы сами не слишком хорошо представляем, куда мы идем и с кем придется иметь дело. Я не в смысле «подумай, парень, надо ли это тебе», я о том, что там в самом деле легко остаться навсегда. Это не кино и не шутки.

– Кстати, Олег. –

Пал Палыч вкусно затянулся сигаретой. – Сразу вопрос. Мы вот такие герои, говорим красивые слова, а на самом деле ни черта не понятно. Куда нам идти? Просто на том же «Парке культуры» на рельсы спрыгивать и в тоннель брести?

– Там контактный рельс, осторожнее, – зябко передернул плечами Герман. Колька был в шоке – он никогда не мог даже подумать, что Германа может что-то напугать. Разозлить, выбесить, рассмешить – сколько угодно. Но – напугать?

– Тетя Паша. – Ровнин ласково посмотрел на старушку, стоящую рядом с ним. – Ты же знаешь, что делать.

– Знаю, – не стала спорить та. – Мальчики, подумайте еще раз. Не забывайте – Хозяин не дурак. Он наблюдает, он учится, он следит за теми, кто пребывает в его вотчине.

– Так и выбора у нас нет. – Олег Георгиевич улыбнулся как-то очень по-детски. – Ты же все понимаешь, тетя Паша?

Женщина покачала головой и молча вышла из кабинета.

– Я вот иногда думаю – сколько она всего знает? – Герман посмотрел на закрывшуюся дверь.

– Она в отделе почти век, – постучал ему по лбу пальцем Пал Палыч. – Чего ж ей не знать много всего?

– Сколько же ей лет? – Колька никак не мог уложить в голове то, что тетя Паша в тридцатые годы уже тут работала. Для него это была седая древность. Князь Владимир, Петр Первый и Сталин были пластами истории, одинаково отдаленными от него. Они были – прошлое, живущее на страницах школьных учебников. И вот так, запросто, прикоснуться к нему, пообщаться с тем, кто сам был история – это было сильно.

– Я так думаю – за сто, – посмотрел на Ровнина в ожидании поддержки Герман. – Если не больше.

– Не знаю. – Олег Георгиевич побарабанил пальцами по столу. – Знаю только, что она была любовницей еще аж Эйхманса, через него и с Бокием познакомилась. Вот и думайте, сколько ей лет.

– Но это же… – Колька даже покрутил головой. Кто такой был Эйхманс, он тоже не знал, но понимал, что это было сильно не вчера. – Как такое может быть?

– Она хороводилась с Барченко, – пояснил парню Пал Палыч, отправляя чинарик в окно. – Если бы его в тридцать восьмом не шлепнули, кто знает, сколько бы прожил он? Николаша, они в Заполярье не один год провели, у сильнейших нойд гостями были, а это, знаешь ли…

Кольке стало совсем стыдно – он не понимал из слов Пал Палыча половину и дал себе слово читать больше.